А в результате за границу «уезжает» прибыль не только от продаж, но и от инвестиций. По статистике Нацбанка, предприятия добывающей промышленности весьма неохотно кредитуются у отечественных банкиров, предпочитая иностранные средства. Кстати, примерно такая же ситуация у всей промышленности в целом, хотя процент от общего кредитования там повыше.

Кредитуют не производителей, а ипотечников

Экономист Петр Своик считает, что это получилось не спонтанно, а вполне целенаправленно. В качестве серьезных кредиторов отечественные БВУ крупному капиталу не нужны. Максимум – обслуживать текущие расходы. Таким образом и прибыль от инвестиций тоже уходит за границу.

— Петр Владимирович, почему все-таки у своих кредиты не берут? Слишком малы объемы или слишком велики проценты? 

— Схема эта работает уже лет двадцать, называть ее колониальной как-то не принято, пусть будет «периферийная». Казахстан – это территория для удешевленной добычи природных ресурсов на вывоз, в эту же картину вписывается внешнее финансирование такой добычи, внешнее кредитование и внешнее инвестирование. Разумеется, с вывозом не только добытого сырья, но и доходов от внешнего финансирования.

В эту же схему вписан Национальный банк, который не кредитной, не инвестиционной потенции не имеет, а является проводником для внешнего кредитования и инвестирования. И местные банки второго уровня, которым тоже полагается кредитовать не производителей, а потребителей, да еще злосчастных ипотечников.

Экспортеры и кредитуются, и инвестируются там же, где за доллары продают свой товар – то есть на внешнем рынке. И отечественные банки им нужны только для ведения текущих счетов, ничего больше не требуется. То есть компании там напрямую торгуют, имеют главные счета, а в Казахстан возвращают не всю выручку, а лишь то, что им нужно для местной деятельности.

Роль МВФ

— И что, ситуация всех устраивает? Как вообще так получилось?

— Эта схема начала формироваться с 1998 года. До 1993 у нас был рубль, который все более деревенел. В ноябре 1993 мы ввели тенге. Тогда Нацбанк был реальным национальным кредитором и инвестором. Он эмитировал выдаваемые коммерческим банкам первичные кредиты и постоянно увеличивал эту эмиссию — в надежде развязать парализовавший тогда экономику кризис неплатежей. Но при выдаче кредитов был и исконный коррупционный мотив, половина их них заведомо бы не вернулась.

На этих невозвращаемых кредитах поднялись очень многие. Собственно, эти деньги вполне можно было бы даже и вернуть. Кредит брали на 2-3 года, но за это время тенге удешевлялся в несколько раз. Новорожденный стоил 500 рублей, или 4,7 доллара, а к 1998 году был уже 80 тенге за доллар.

В 1996 заменили правительство и руководство Нацбанка, тогда началась уже политика под диктовку МВФ, выдавшего нам кредиты «Стэнд бай». Национальный банк и правительство объявили о переходе на полную конвертацию тенге. Что это означало? Не только и не столько появление валютных обменников, сколько право доллара беспрепятственно, беспошлинно, безрегистрационно и безлимитно заходить в экономику Казахстана и выходить.

Гарантом этой схемы стал Национальный банк. Он начал эмитировать тенге уже не кредитно-инвестиционным способом, а исключительно обменным, став замыкающим игроком на валютной бирже Казахстана. Скупал доллары, если внешний платежный баланс был избыточным и соответственно выдавал в экономику эквивалентную массу тенге. А если платежный баланс переставал быть избыточным, никакой эмиссии не происходило, и экономика задыхалась в безденежье.

Тучные годы

— Это все начиналось при ценах на нефть менее 10 долларов. Даже ниже себестоимости. Нефтяная отрасль в те годы лежала на боку. Но потом цены на сырье начали подниматься, начались «тучные годы». Тут нам очень повезло. Примерно с 2003 и непрерывно до 2005 нефтяные цены росли поразительными темпами.

Хотя Национальный банк никаких кредитов не выдавал, отечественные БВУ росли, как грибы после дождя. Просто с учетом высокого нефтяного рейтинга Казахстана банкам охотно выдавали кредиты на Западе, по большей части в Европе. Конечно, на обычные европейские стоимости кредитов накручивали еще дополнительные проценты, но тем не менее это оказалось выгодно. Банки брали, скажем, под 10% годовых, а у нас перепродавали под 15%. В те годы и население неплохо зарабатывало, и тенговое наполнение экономики было хорошим. Так что расти начало все. Но банки быстрее всех.

Если нефтяники прибавляли и физические объемы, и прибыли на 10-30% в год, то капитализация банков – по 60% в год. Банки стали блестящей витриной такой внешне финансируемой экономики.

А потом наступил мировой кризис 2007-08 годов, который еще и совпал с авантюрной историей Мухтара Аблязова, «грохнувшего» в итоге БТА Банк. И в 2009 году мы получили внешний банковский дефолт.

Выгоду получает внешнее потребление

— Но ведь ситуацию удалось в итоге исправить.

— Долги как-то реструктурировали, иностранцы вынужденно согласились с потерей части средств, из Нацфонда на поддержку банков выдали многомиллиардную сумму. В общем, этот период как-то пережили. Но внешнее финансирование БВУ с тех пор сильно сократилось.

Сейчас структуру внешнего долга формируют вовсе не банки (они на последнем месте), а «дочки». Теперь большая часть кредитования экономики осуществляется через межфирменные заимствования. Причем «дочки» работают, конечно, не сельском хозяйстве, а в том же сырьеэкспортируюшем секторе.

Итак, начиная с 2009 года БВУ увядали, поскольку сократились внешние заимствования. Они объявляют то о банкротствах, то о слияниях, а в итоге из 38 банков осталось 28. Тем не менее проблемы остаются, и их создали не банки, которые сами стали жертвами.

Доля промышленности в структуре банковского кредитования по результатам 2018 года всего 15,3%. А куда идет львиная доля? В торговлю (в основном импортом) и на потребительские кредиты, включая ипотеку. Но тем самым кредитуется не отечественная экономика, а внешнее потребление, то есть зарубежные производители. И в эту систему втягивается и население, и те, кто просто вынужден брать местные кредиты.

То есть все предприятия, работающие в тенговом поле и не имеющие долларовой выручки. Но кредиты эти удушающие. Они как слабо концентрированный угарный газ: если им дышать, сразу не помрешь, но долго жить не будешь.

Банки — это вещь в себе

— С 2009 года в банки вливаются астрономические суммы, счет идет на триллионы. Но они работают сами на себя, а не на экономику.

Давайте посмотрим структуру инвестиций – какова здесь доля банковских кредитов? Это самое главное, потому что жизнеспособность экономики зависит от инвестиций в основной капитал. Сейчас даже новое правительство только тем и занимается, что везде ищет инвестиции – и правильно делает. Потому что их нужно бы увеличить раза в полтора, а лучше в два. В отчете 2018 года доля банковских кредитов в инвестициях всего 7%. То есть банки почти не участвуют ни в кредитовании, ни в инвестировании несырьевой экономики – они вещь в себе.

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram