Чтобы понять причины влияния России в Центральной Азии, необходимо учитывать деловые интересы и страх перед Китаем.

Несмотря на беспокойство западных стран по поводу глобального влияния России, когда дело доходит до Центральной Азии, часто возникает ощущение, будто у Кремля отсутствует четкая линия поведения. Попытки Москвы добиться влияния в Узбекистане носят бессистемный и зачастую сиюминутный характер. Без сомнения, Россия пользуется действенными рычагами влияния на общественном уровне, но ее реальная сила лежит в экономической плоскости.

Только взгляните, к каким негативным последствиям могут привести попытки манипулировать общественным мнением.

У русскоязычных СМИ стало практически ежегодной традицией провоцировать в мае споры о том, как отмечают в Узбекистане праздник, знаменующий победу над нацистской Германией в 1945 году. Достаточно ли его почитают, как в Москве, где этот день стал практически священным? Достаточно ли он просоветский (то есть пророссийский)?

В этом году, за несколько дней до визита министра иностранных дел России Сергея Лаврова в Ташкент, промосковское издание Vesti.uz опубликовало петицию«Русский язык нам не чужой». В этом открытом письме представители местной интеллигенции якобы призвали узбекские власти сделать русский язык одним из официальных языков страны (в настоящее время таким статусом обладает только узбекский язык).

Как и следовало ожидать, статья вызвала споры о влиянии России в Узбекистане и узбекской национальной идентичности. Свое мнение высказал министр, получивший образование на Западе. Выступило и поддерживаемое правительством движение «Юксалиш», позиционирующее себя в качестве платформы для диалога между властями и населением. Оба призвали власти сделать использование узбекского языка приоритетным. Среди этой шумихи одна женщина, которая якобы подписала письмо, опубликованное на Vesti.uz, сказала, что ее подпись подделали.

Не имеет значения, действовало ли Vesti.uz самостоятельно или по наущению Москвы. У России нет необходимости разворачивать пропаганду. Ее влияние и так ощущается повсеместно.

Согласно данным Государственного комитета по статистике Узбекистана, около 95 процентов населения имеют доступ к цифровому телевидению. Доступны десятки российских каналов. На сегодняшний день популярность отечественных развлекательных программ выше, чем несколько лет назад, когда узбекских вещательных станций было немного, а правительство Ислама Каримова подвергало цензуре практически всё. Но узбеки по-прежнему активно смотрят новости на русском языке, в основном по инерции, а также из-за того, что русский язык остается наиболее распространенным иностранным языком.

Результатом вещания российских телеканалов является поддержка ключевых российских фигур. В исследовании, которое я проводила в прошлом году, выяснилось, что большинство ташкентских таксистов (69 процентов из 93 опрошенных) весьма симпатизируют Владимиру Путину, называя его воплощением мужественности и сильным политическим лидером. Как сказал один водитель: «Он — настоящий мужчина [эркак]. Истинный лидер должен быть таким, как он». Другие (17 процентов) сказали мне, что они восхищаются чеченским президентом Рамзаном Кадыровым за то, что он одновременно олицетворяет собой мужественность и исламские ценности. Почти 80 процентов респондентов регулярно смотрят российское телевидение; по словам 23 процентов, они считают российское телевидение более продвинутым, чем узбекское.

Тем не менее, узбекское самосознание, находящееся в стадии становления, бросает вызов российскому влиянию в Узбекистане. Я выяснила, что мои студенты в Ташкенте, которые относятся к молодому, в основном узбекоязычному поколению, воспитанному в постсоветское время, неоднозначно относятся к изучению русского языка. Это поколение является загадкой для аналитиков, ученых и директивных органов, отчасти из-за имеющегося в Узбекистане недостатка достоверных социологических данных. У меня сложилось впечатление, что это поколение не рассматривает русский язык в качестве того социального капитала, которым он был раньше.

Но даже если русский язык в одночасье потеряет свои позиции, Россия по-прежнему остается главным пунктом назначения для узбекских трудовых мигрантов — по сообщениям, в период с января по сентябрь 2018 года более 1,5 миллиона узбекских граждан отправились в Россию в поисках работы.

Более того, именно в экономике нужно искать рычаги влияния России. Откройте в любой день газету в Ташкенте, и вы увидите сообщения о том, что российские компании заключают крупномасштабные сделки в нефтяной, угольной, пищевой и тяжелой промышленности и в сфере ядерной энергетики.

Однако это не пугает местных представителей власти или аналитиков, которые скорее рассматривают Россию и российских бизнесменов — а они не тождественны Кремлю — в качестве важного противовеса растущему влиянию Китая. Как сказал недавно на мероприятии в Гарварде Рафаэль Саттаров из Брандейского университета, у Узбекистана нет альтернативы развитию более тесных отношений с Россией; иначе остается только Китай. «Кремль является наименьшим из двух зол, учитывая агрессивную политику Пекина в отношении своих соседей и в Синьцзяне», — сказал Саттаров, имея в виду регион, в котором Китай развернул кампанию интернирования мусульман.

Новое руководство Узбекистана знает, что западные инвестиции будут ограниченными. Ни одна страна не может сравниться с Китаем по части финансовых вложений. И все же даже Пекин не может превзойти сохраняющееся влияние и популярность России. Тем не менее, Москва тоже понимает, что влияние достается ей со скидкой — из-за страха перед Китаем.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram