При планировании Висло-Одерской операции осенью 1944 г. задача освобождения Освенцима не ставилась. Судя по донесениям начальника политотдела 60-й Армии 1- го Украинского фронта, о существовании лагеря наши войска узнали лишь в 20-х числах января 1945 г. Огромные костры, густой дым и запах горелого мяса наряду с опросами местных жителей свидетельствовали, что впереди — не обычная фабрика смерти.
Висло-Одерская операция началась раньше срока. В ходе наступления командующий 60-й армией Павел Алексеевич Курочкин изменил направление главного удара 100-й стрелковой дивизии, направив его на Освенцим. 24–25 января 1945 г. были освобождены восточные филиалы Моновиц и Зарац; 26—27 января 1945 г. — город Освенцим; 26 января 1945 г. – Бабице и Бжезинка. 27 января 1945 г. освобожден концлагерь Аушвиц (Освенцим).
Эсесовцы и войска вермахта ожесточенно сопротивлялись. 231 советский солдат и офицер погибли в боях за лагерь и его филиалы.
Один из участников освобождения лагеря, командир орудия, вспоминал: «Это был единственный бой, когда моя пушка не стреляла. Мы думали о жизни узников». Специальная судебно-медицинская комиссия, обследовавшая после освобождения лагеря 2819 спасенных заключенных, пришла к выводу о том, что 2189 из них заболели на почве недоедания, а 233 — больны туберкулезом легких.
Из воспоминаний Василия Васильевича Громадского (в 1945 г. был лейтенантом, командиром взвода): «Мы понятия не имели, что мы обнаружили. Мы ничего не знали о существовании концлагеря под Аушвицем и тем более не знали о том, что там происходило. Там были ворота на замке, я даже не знаю, был ли это центральный вход или еще какой. Я приказал сбить замок. Никого не было. Прошли метров двести, видим — бегут к нам узники, человек 300 в полосатых робах. Мы насторожились, нас предупреждали, что немцы переодеваются... Но это были действительно узники.
Они плакали, обнимали нас, одна женщина пыталась угостить сахаром. Они рассказывали, что тут уничтожали миллионы людей. Я до сих пор помню, они нам сказали, что одних детских колясок из Освенцима отправили 12 вагонов. Они показали нам трубу крематория и сказали, что там сжигали людей. Они хотели, чтобы мы осмотрели лагерь. Я лишь заглянул в барак».
Более 4500 узников в первые же часы и дни свободы получили медицинскую помощь. Один из них — немецкий еврей Отто Франк, отец знаменитой Анны Франк. В своем первом письме матери, датированным 23 февраля 1945г., Отто Франк писал о том, что его освободили и выходили русские. Среди освобожденных были всемирно известный впоследствии итальянский писатель Примо Леви, венгерский физиолог с мировым именем Геза Мансфельд.
На штурм лагеря вместе с передовыми частями шли врачи, что было исключением из правил. В воспоминаниях Отари Николаевича Амаглобели читаем: «Конечно, мы слышали об Освенциме, разговоры были…Трудность в чем — ни артиллерия, ни самолеты помочь не могли: узники же. А сопротивлялись эсэсовцы до последнего…
До фронта я ни одного покойника не видел, потом насмотрелся. Но в Освенциме — хуже, чем покойники. Это были не люди, только что двигались… Мы три дня стояли в лагере, не только медики, все наши солдаты ухаживали, простыни резали на бинты, кормили-поили».
Смертность среди пациентов подвижного госпиталя в Освенциме была, но невысокая. Большую часть освобожденных узников медикам удалось спасти, самых тяжелых переводили на долечивание в советский Армейский госпиталь для легкораненых, расположенный неподалеку.
В 1985 году француз Марсель Поль, президент Комитета бывших узников Освенцима, выступая на антифашистском митинге, произнес такие слова: «Тогда я был узником и, конечно, даже не предполагал, что существует какая-то сотая дивизия, и что именно она освободит нас. Но даже если бы она не имела никаких других заслуг, ничего другого не сделала б в войну, кроме освобождения узников Освенцима-Бжезинки, одного этого было бы достаточно, чтобы имя этой дивизии вошло в историю Второй мировой войны».
Правила комментирования
comments powered by Disqus