Мыши, паспорта и взятки

Государство – понятие многогранное и отчасти загадочное. Вроде бы оно сильное и вездесущее, без него сложно представить жизнь современного человека. Армия, налоги, общественная безопасность, аппарат управления, даже медицина, наука и образование, наконец, удостоверение личности, регистрация рождений и смертей – все эти сферы сейчас принадлежат государству полностью или частично. - рассказывает "Фергана"

Но при всей вездесущности отследить государство нелегко. Исследователи до сих пор пытаются понять, как государство проникает в сопротивляющуюся ему повседневную жизнь людей. И главными «щупальцами» тут оказываются документы – справки, свидетельства о рождении, водительские права, паспорта…

Борьба этих «щупалец» с людьми особенно интенсивно идет не в центре государства, а на его периферии и особенно на границах. Там нормальная жизнь, повседневные контакты между людьми по обе стороны кордона постоянно вступают в конфликт с контролирующим границу государством, его КПП и бесконечными бюрократическими квестами вокруг документов. 

Исследование, о котором пойдет речь, антрополог из Бергенского университета (Норвегия) Элина Трощенко (Elina Troscenko) провела на киргизско-узбекской границе, точнее, в трех селах Джалал-Абадской области, отличающихся по своему национальному составу, близости к границе и реакции на погромы 2010 года. Впрочем, большинство населения там составляют узбеки.

В 2013-2014 годах Трощенко работала там, общаясь с узбеками, кыргызстанскими чиновниками и представителями международных НКО. Ее исследование (From mice-eaten passports to fingerprint scanning: fluctuating state presence and ‘entangled documents’ along the Kyrgyz–Uzbek border) вышло в научном журнале Central Asian Survey.

Бюрократия уходит и возвращается

До конца СССР жизнь обитателей приграничных районов проходила в основном в колхозах. Внутренние паспорта раздавало государство и, по словам собеседников ученой, это не создавало никаких проблем. Документы торжественно вручали в школах или на рабочих местах. Активные экономические связи и перемещения между союзными республиками не запрещались, даже поощрялись, и паспорта для этого не требовались. Что не умаляет их важность – трудоустройство, распределение жилья, получение медицинских и других услуг прямо зависело от паспорта и прописки (не секрет, что материальные блага в СССР сильно зависели от статуса города или территории). Для колхозников, впрочем, этот ценный документ вполне достаточно было держать дома в целости и сохранности.

А потом наступил 1991 год, и СССР просто «свалил», оставив приграничные районы на произвол судьбы (в отличие, например, от таджикско-афганской границы). Независимый Кыргызстан особенно сильно пострадал от распада государственной системы – колхозы развалились, социальное обеспечение или исчезло, или сократилось до минимума. Дороги портились, здания разрушались, пишет Трощенко, а на документы всем было наплевать. В соседнем Узбекистане, наоборот, долгое время держалась система государственного социализма, и переход к новой рыночной реальности был не такой резкий.

Обе республики издали распоряжения о порядке обмена советских паспортов на новые. Но далеко не все получили документы. У некоторых жителей кишлаков не было прописки на территории КиргССР, например. Кому-то было сложно собирать бумаги. Многим вообще не было интересно тратить время на эту бюрократию: государство не играло никакой роли в их повседневной жизни, все проблемы решались через неформальные связи, пишет Трощенко. Более того, до середины 2000-х годов пересекать границу можно было свободно в обе стороны, пограничным контролем никто не заморачивался. Символом этой долгой эпохи стали подгрызенные мышами паспорта, долгие годы валявшиеся в шкафах и тумбочках.

С середины 2000-х новое киргизское государство постепенно окрепло, приграничные территории милитаризировались, а бюрократия набрала силу. Паспорта и другие документы (вроде свидетельств о рождении) вдруг стали жизненно важными – больше никаких мышей! Слишком дорого обходится восстановление этих бумаг. Трощенко рассказывает, как узбечки в маршрутках, курсирующих по приграничным городам, тщательно обертывают свои зеленые узбекистанские паспорта и синие кыргызстанские свидетельства о рождении в несколько слоев пластиковых пакетов. Не за горами уже следующий уровень контроля государства над гражданами: с 2015 года для голосования на выборах в Кыргызстане требуется биометрическая идентификация (по отпечаткам пальцев).

Порядок хаоса

Как это часто бывает в мировой истории, усиление государства и бюрократии немедленно обнулилось изобилием неразберихи и непредсказуемых ситуаций. Например, религиозное возрождение привело к тому, что все больше брачных союзов заключаются по исламским обычаям и не регистрируются в ЗАГСе – соответственно, не выдаются свидетельства о браке. А некоторые органы власти в сельской местности не выдают свидетельства о рождении ребенка, если родители не могут предоставить свидетельства о браке (хотя по закону свидетельство о браке необходимо только в случае, если он официально зарегистрирован. — Прим. «Ферганы»). Так возникают проблемы: при ужесточении пограничного контроля эти свидетельства оказываются ключевыми документами, необходимыми при пересечении границы.

Укрепление центральной власти (по сравнению с 1990-ми, конечно) приводит к тому, что чиновников на местах накрывает вал новых инструкций, указов, законов и подзаконных правовых актов. Одна беда – что законы и распоряжения все время меняются, другая – что они написаны сложным юридическим языком, третья – что документы часто приходят на русском, которым на юге республики владеют уже не очень хорошо, подчеркивает Трощенко. «Я зачитываю бумагу всем сотрудникам, но только 80% текста понятно. Могли бы на киргизском прислать. Они присылают эти длинные указы на юридическом языке. Понять очень сложно… Нам же приходится самим пытаться понимать закон и разные ситуации, в которые попадают люди» (чиновник).

«Сотрудники местной власти часто не понимают терминологию юридических документов и поэтому не понимают сам закон. Часто бумаги приходят к ним на русском, но на русском они не говорят. Иногда к ним попадает ксерокопия такого ужасного качества, что буквы разобрать невозможно… Что они могут посоветовать?» (сотрудник НКО).

Неразбериха усугубляется конфликтами и противоречиями между различными структурами кыргызстанского государства. Так, пишет Трощенко, для принятия родов роддома требуют прописки. Местные власти готовы дать ее беременным с узбекскими паспортами (точнее, удостоверить ее наличие), но тогда к ним приходит милиция и угрожает открыть дело, так как это незаконно. Упрощенная процедура получения прописки, введенная властями в Бишкеке, игнорируется на местах и так далее.

Выход есть всегда!

Взаимодействие с государством на узбекско-киргизской границе почти всегда окрашено в цвета произвола, случайностей, непредсказуемости и временных затрат. Конечно, люди научились справляться с этими проблемами – но с переменным успехом. Бюрократия обороняется от людей пугающей неизвестностью: собеседники Трощенко постоянно возвращались из присутственных мест не солоно хлебавши, так и не выяснив, как решить свои проблемы с бумагами. Их посылали из одного кабинета в другой или требовали документы, которые невозможно было достать. Узбеки из пограничных районов часто плохо понимают письменный киргизский и русский, и без помощи переводчиков и посредников им не обойтись.

Круги бюрократического ада, впрочем, не страшны тем, у кого есть достаточно мощные неформальные связи – покровители, друзья и родственники, способные «решить вопрос». Но тут, пишет Трощенко, узбеки Кыргызстана оказались в уязвимом положении, особенно после погромов 2010 года. Их как меньшинство вытесняют из киргизской системы клановых отношений и неформальных связей, пронизывающей государственный аппарат страны. О «киргизации» бюрократии ученые пишут давно. Узбеки из сельских приграничных районов, плохо понимающие, что от них хотят чиновники и во многом лишенные доступа к «блату», вынуждены преодолевать препятствия одним способом – взятками.

По мнению информантов, конторы, выдающие паспорта, по уровню коррупции опережают остальные госучреждения Кыргызстана. Приемы по извлечению денег у населения многообразны: «Ты приходишь за паспортом, тебе говорят снова и снова, что он не готов, приходите еще раз. Потом приходится платить эти 500 сомов, потому что на поездку туда и обратно уходит по 50 сомов». Нельзя сказать, что люди сурово осуждают такие практики. Во-первых, обществом признается, что на зарплату чиновникам не прожить, во-вторых, взятки воспринимаются как эффективный способ решения проблем, особенно в условиях неопределенности законов, дефицита нужных бумаг и так далее.

Но просто так «занести» узбеки могут не всегда, пишет ученая. После 2010 года все более «кыргызское» государство и все более маргинализованное узбекское меньшинство нуждаются в посредниках, для того чтобы договариваться. Таких в каждой деревне двое-трое, каждый специализируется на своей сфере или типах документов. Им надо платить, но зато они избавляют рядовых узбеков от тяжелых и трудоемких контактов с бюрократией. Только это и защищает их от двойного давления – все более националистического государства, сильной бюрократии и этнической дискриминации.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram