Частью эвакуационных мероприятий, осуществленных советским государством в годы Великой Отечественной войны, стало перемещение учреждений Академии наук СССР в восточные регионы страны. Оно было организовано на основе постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О порядке вывоза и размещения людских контингентов» от 27 июня 1941 г. и других специальных постановлений, в том числе нескольких постановлений «Об эвакуации Академии наук» от 2 июля, 16 июля 1941 г. и др. Основными направлениями эвакуации учреждений АН СССР стали Урал, Поволжье и среднеазиатский регион, а в общей сложности они были размещены в 45 пунктах. Одним из самых значимых центров эвакуации науки стала столица Узбекистана – город Ташкент.

В истории Узбекистана период войны и проблемы эвакуации являются важными составляющими. Известно, что республика, в первую очередь столица, приняла значительный поток эвакуированного населения, оставшихся без родителей детей, разместила военные госпитали, а также большую группу вузов, научно-исследовательских институтов, учреждений Академии наук СССР из Москвы и Ленинграда с почти полным составом их сотрудников. В обобщающих работах по истории этого периода Ташкент фигурирует как один из главных центров научной жизни СССР в период войны наряду с Казанью, Свердловском, Алма-Атой.

Предпринятые в 2000-е гг. попытки освещения истории эвакуации отдельных институтов АН СССР в Ташкент (в частности, ленинградских академических институтов – Института востоковедения АН СССР, Института мировой литературы АН СССР) свидетельствуют об актуальности темы, демонстрируют стремление научных учреждений восстановить свою историю, включая период Великой Отечественной войны. Однако по причине недостаточной разработанности темы исследования отличаются фрагментарностью, комплексный подход к изучению проблем эвакуированной академической науки пока не сформировался.

Между тем, необходимо констатировать, что история перемещения академических учреждений из центральной России в восточные регионы страны достаточно подробно задокументирована. Изучение документального собрания Архива Российской академии наук показывает, что в Архиве РАН в г. Москве сосредоточен значительный документальный комплекс по тематике эвакуации академических учреждений в Узбекистан в 1941-1945 гг. Многие из обнаруженных документов имеют высокую информативную ценность, однако еще не стали объектом специальных исторических исследований.

Документы, непосредственно относящиеся к истории эвакуации и пребывания академических учреждений на территории Узбекистана в годы войны, сосредоточены как в фондах научных учреждений, так и в личных фондах ученых. Назовем некоторые из них.

Фонды учреждений:

• Ф. 2 – Секретариат Президиума РАН Ф. 4 – Управление делами РАН
• Ф. 7 – Архив РАН
• Ф. 411 – Управление кадров РАН Ф. 457 – Отделение истории РАН
• Ф. 516 – Ташкентское административно-хозяйственное управление АН СССР
• Ф. 531 – Уполномоченный Президиума АН СССР в г. Ташкенте (Никифоров П.М.)
• Ф. 1934 – Институт государства и права АН СССР Р-IX – коллекции документов.

Личные фонды:

• Ф. 277 – академик Комаров В.Л. Ф. 514 – академик Волгин В.П.
• Ф. 553 – чл.-корр. Богоявленский С.К. Ф. 596 – академик Вавилов С.И.
• Ф. 597 – академик Лебедев-Полянский П.И.
• Ф. 665 – чл.-корр. Яковлев А.И.
• Ф. 1514 – академик Косминский Е.А. Ф. 1548 – академик Пичета В.И.
• Ф. 1782 –д.и.н. Авдиев В.И.

Состав архивных документов в фондах разнообразен. В их числе представлены списки эвакуированных институтов и научных сотрудников; отчеты и справочные материалы уполномоченных; переписка Президиума АН СССР по вопросам эвакуации и поиска людей; информационные справки, планы и отчеты институтов о своей работе в период пребывания в Узбекистане; протоколы заседаний отделений (ташкентских групп учреждений АН СССР); многочисленные письма ученых из Ташкента своим родственникам и коллегам в Москву и Ленинград; справочные документы научных организаций Узбекистана о совместной работе с московскими и ленинградскими коллегами; наградные документы; редкие фотографии из Ташкента.

На основе названных документов в статье рассматриваются наименее освещенные аспекты темы.

Организация и проведение эвакуации академических учреждений оказалось делом трудным и практически спонтанным. Менее чем через месяц после начала войны Президиум АН СССР пытался начать реальную эвакуацию, придать ей организованный и в значительной мере унифицированный характер. Главные для всех учреждений мероприятия заключались в составлении списков эвакуируемых сотрудников с семьями, перечней вывозимого ценного и необходимого для работы имущества (оборудования, книжного фонда и др.), назначении уполномоченных по институтам как для остающейся части, так и для эвакуированной.

Между тем, происходило обратное. Как записал 10 июля 1941 г. в своем дневнике директор Архива АН СССР Георгий Алексеевич Князев, «постановление о переводе Академии наук всех дезорганизовало, создало массу нелепых слухов». Эвакуация ленинградских учреждений Академии наук, например, вообще не укладывалась ни в какие предварительные планы. Первоначально объявленная для них в июле 1941 г. эвакуация в г. Томск не состоялась; правда в июле-августе удалось отправить часть институтов в г. Казань, а до конца 1941 г. вывезти самолетом академиков и членов- корреспондентов. Начавшаяся блокада города совсем остановила эту работу. Вторая волна эвакуации ленинградских научных учреждений  осуществлялась уже в феврале-марте 1942 г. по «дороге жизни»; при этом пункт назначения г. Томск был заменен на несколько других - Казань, Уфу, Алма-Ату, Ташкент.

Московские  академические институты проводили  эвакуацию осенью 1941г. Сохранившийся приказ по Институту истории АН СССР от 18 октября 1941 г. представляет собой пример однотипного приказа для всех эвакуируемых учреждений. Из текста документа следует, что организационная работа по перемещению учреждения потребовала нескольких обязательных элементов, в первую очередь – назначение двух уполномоченных (для выезжающей части института и для остающейся в Москве). Специально утвержденное Положение о порядке эвакуации определяло сферу ответственности уполномоченных .

Из объемной переписки Президиума АН СССР по вопросам эвакуации за 1941-1942 гг. становится ясно, что эвакуация повлекла за собой новые проблемы. Например, поднялась волна обращений с целью поиска коллег и родственников ученых, волей войны разобщенных и оказавшихся в самых разных местах3. Так, заведующий сейсмической станцией «Пулково» Н.В. Кожин писал в Управление делами Академии наук СССР: «Обращаюсь с усерднейшей просьбой сообщить в самом срочном порядке, где находится Сейсмологический институт? Вот уже с октября месяца я не получаю никакого ответа даже на телеграммы, посылаемые неоднократно ему. Мне нужно послать денежный отчет за третий квартал, из-за опасений потери подлинных документов я до сих пор воздерживался их пересылать. Год кончается и мне нужно отчитаться. Подпись. Ленинград, ЛАХУ, Университетская наб., дом 5».

Общие официальные данные об эвакуированных в Узбекистан учреждениях известны. К ноябрю 1941 г. в республике были размещены 22 научно-исследовательских института, 16 высших учебных заведений, 2 библиотеки, перебазированные из Украины, Белоруссии и РСФСР. К 1943 г. на территории республики располагалось уже более 40 различных инс- титутов. Из них в Ташкенте было размещено 25 научных учреждений, в Самарканде – 8, в Ферганской области – 5. В общей сложности в Узбекистане оказались 53 вуза и около 300 творческих организаций.

В числе научных организаций, эвакуированных в Узбекистан, значились следующие учреждения АН СССР: Институт истории, Институт права, Институт мирового хозяйства и мировой политики, Институт мировой литературы им. М. Горького, Институт языка и письменности, Институт востоковедения, Институт этнографии, Институт материальной культуры, Сейсмологический институт, Почвенный институт, Главная Астрономическая обсерватория, Институт мерзлотоведения, Институт физиологии им. И. Павлова, Институт цитологии, гистологии и эмбриологии, Фундаментальная библиотека, Среднеазиатское отделение издательства «Академкнига». В целом насчитывается примерно 16 учреждений.

***

Увидевший своими глазами Ташкент историк В.И. Авдиев восторженно описывал его в письме от 30 января 1942 г.: «Весь «махалля» (старый город) со своими чайхонэ и минаретами, со своими арыками, саманными домиками, глиняными стенами и внутренними двориками, где в сумерках мелькают робкие и таинственные силуэты гаремных затворниц, закутанных паранджой, - все это живой восток, хранящий глубочайшие пласты скрытых сил и подземных корней, уходящих в седую даль тысячелетий».

Бытовые условия жизни научных сотрудников в Ташкенте подробно охарактеризованы в справке проверяющего уполномоченного Президиума АН СССР Ямпольского (октябрь 1942 г.) и в справке о работе ТАХУ (июнь 1943 г.). Из документов становится ясно, что бытовая сторона жизни ученых в Ташкенте, безусловно, оказалась большой и серьезной проблемой. 

На протяжении более полугода (апрель-октябрь 1942 г.) представители институтов, совет директоров эвакуированных учреждений совместно с Узбекским филиалом АН СССР пытались урегулировать проблемы снабжения научных сотрудников предметами первой необходимости и продуктами питания, обеспечить работу двух общественных столовых, разрешить жилищную проблему (в частности, разгрузить дома-общежития, где в комнатах проживало по 10-15 человек) и др.

В октябре 1942 г. по итогам совещания совета директоров с участием вице-президента АН СССР академика Вячеслава Петровича Волгина было принято решение о создании группы Президиума АН СССР в Узбекистане под председательством В.П. Волгина и организации Административно-хозяйственного управления для оперативного решения хозяйственных вопросов, контроля за состоянием дел и постоянной связи с Президиумом АН СССР, с руководителями республики и города. Благодаря деятельности этих двух органов вопросы обеспечения жизни ученых постепенно решались. 

В собрании документов Архива РАН сохранилась, например, «заборная книжка» (продовольственная карточка) члена-корреспондента АН СССР Е.А. Косминского для приобретения продуктов в ташкентском гастрономе № 5.
 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram