За последние пятнадцать лет политически мотивированным преследованиям в Узбекистане подверглись более 600 активистов гражданского общества (подсчет велся Н. Атаевой и другими активистами с 2004 по 2018 год – ред.), половина из которых стала жертвами пыток и прошла через лишение свободы. Среди них много политических эмигрантов. И лишь десять активистов из этого состава пока еще находятся в стране и продолжают отстаивать принципы прав человека, не имея шанса на легализацию своей правозащитной или журналисткой деятельности. При этом, несмотря на высокий риск угрозы безопасности, появляются новые активисты.
Эта тенденция не должна ошибочно приниматься за возникновение плюралистического общества после диктатуры Каримова или стремление терпеть большую свободу выражения мнений, готовность прислушиваться к критике, допускать подотчетное управление в современном Узбекистане. В стране до сих пор остаются нерешенными всё те же проблемы, что и тридцать лет назад – это практика пыток и рабского труда, повсеместная коррупция, домашнее насилие, отсутствие доступа к правосудию и т.д.
Моя правозащитная деятельность началась в эмиграции в 2000 году, и мое знакомство с узбекскими правозащитниками происходило через интернет, поскольку многие из них годами были невыездными. Общаться мы могли лишь через электронную почту и форум на сайте «Фергана.Ру». В то время еще не было социальных сетей, а скорость интернета не позволяла связываться даже по скайпу.
Тогда, в далеком 2000-м году я узнала от правозащитника Агзама Тургунова о судьбе бывшего мэра города Мубарек и депутата парламента Узбекистана первого созыва Мурада Джураева, который находился в списке политзаключённых. Его обвинили в подготовке террористов на территории Турции и посягательстве на конституционный строй, только за то, что он поддерживал лидеров политической оппозиции и открыто критиковал диктатора Ислама Каримова за расстрел студентов в Вузгородке. Джураев был одним из первых, кто говорил об использовании детского труда на хлопковых полях. И он не первый, кто прошел через пытки. В суде Мурад Джураев не мог сидеть, потому что его тело было в ожогах.
Его приговорили к 12-ти годам лишения свободы, при том, что сторона обвинения практически не смогла представить доказательств по предъявленным обвинениям. В результате он провел в заключении 21 год - пять сроков подряд, один из которых ему продлили на четыре года, потому что он «неправильно» чистил морковь на тюремной кухне. История Джураева потрясла меня, и я стала открыто поддерживать его и помогать его семье. При активном участии международных правозащитных организаций, европейских и американских дипломатов, Джураев вышел на свободу в ноябре 2015 года - еще при жизни Ислама Каримова.
Два года он добивался права выехать из страны на операцию, но ему не сняли режим надзора и запрет на выезд за границу. Мы часто с ним созванивались и постоянно доверительно переписывались, ждали нашей встречи в Германии, где его должны были оперировать немецкие врачи. Но он скончался в декабре 2017 года от сердечного приступа на руках у супруги Холбики Джураевой, которая все годы их супружеской жизни верила ему и относилась с большим уважением.
Аброр Джураев - сын Мурада Джураева, три года назад был уволен с работы, и когда он спросил начальника за что, тот ответил: «Вы сын «врага народа». И при том, что Мирзиёев представлен западным игрокам как современный реформатор, в стране остаются неизменными методы силовиков, которые в стиле сталинских времен преследуют сына за оппозиционную деятельность отца. Всё это, а также продолжающаяся практика составления «черных списков», свидетельствует о несоблюдении прав человека в посткаримовском Узбекистане - уже при Шавкате Мирзиееве.
Поскольку вышеуказанные списки составляются в стенах СГБ (Службы государственной безопасности – ред.), это говорит о неготовности узбекских спецслужб искоренить наследие сталинского НКВД. И пока во всем мире организации по защите прав человека обсуждают пути развития Узбекистана и якобы позитивные изменения в сфере соблюдений прав человека, узбекские силовики продолжают преследовать и наказывать диссидентов, используя средневековые методы пыток и допросов.
В сентябре 2016 года накануне президентских выборов Мурад Джураев обращался к Мирзиёеву, говоря о необходимости реформирования административной системы Узбекистана, но будущий президент тогда никак не отреагировал. Проигнорировал Мирзиёев и обращение Аброра Джураева о восстановлении справедливости в деле об увольнении. Но, чтобы это не показалось единичными инцидентами, я хочу пояснить, что многие правозащитные организации едины во мнении, что такая практика в Узбекистане широко распространена на всех, кто выражает несогласие. Личные примеры, которые я привожу ниже, не являясь уникальными, дают важные и конкретные тому доказательства.
Правозащитника Агзама Тургунова судили три раза, потому что он поддерживал Народное движение Узбекистана («Бирлик») и голосовал на первых президентских выборах в Узбекистане за альтернативного кандидата Мухаммада Салиха – поэта, диссидента, лидера оппозиционной партии ЭРК. Салих находится в изгнании 30 лет, в Узбекистане против него было открыто семь уголовных дел. Все те, кто общался с ним в какой-то момент (насколько известно автору, даже в социальных сетях), подвергались пыткам за общение.
Подобные атаки продолжаются и во время президентства Мирзиёева. Активисты социальных сетей Акром Маликов и Рустам Абдуманнопов были лишены свободы лишь потому, что открыто симпатизировали Салиху и хранили дома его стихи.
Агзам Тургунов оказался в списке арестованных активистов гражданского общества еще при Каримове в 2008 году - после первых восьми лет нашего сотрудничества. Во время одного из допросов следователь облил его кипятком за отказ подписать обвинительное заключение. Эта и другие формы пыток впоследствии неоднократно применялись к Тургунову. Он провел почти десять лет в заключении, выйдя на свободу в 2017 году. И в то время, как члены Комитета ООН против пыток признали правозащитника Агзама Тургунова жертвой пыток и призвали правительство Узбекистана пересмотреть приговор в отношении него, Верховный суд оставил в силе приговор первой инстанции, проигнорировав заявление Тургунова о применении к нему пыток.
Первый список заключенных узбекских активистов гражданского общества был составлен нами в ноябре 2006 года, всего через несколько дней после официальной регистрации Ассоциации «Права человека в Центральной Азии», которую мы основали вместе с поэтом Ёдгором Обидом, ныне проживающим в Австрии. Он стал первым узбекским беженцем, пострадавшим от режима Ислама Каримова. Я передала этот список Пьеру Морелю, в то время Специальному докладчику Европейского Союза (ЕС) по странам Центральной Азии. Международная Амнистия и Хьюман Райтс Вотч также предоставили Морелю свои списки. Наши списки обобщили, и они легли в основу двух резолюций, представленных Европейскому парламенту по Узбекистану в 2009 и 2014 годах.
Будучи опытным французским дипломатом, Морель активно поднимал вопрос политзаключенных из этого списка на переговорах с узбекскими дипломатами и длительное время интересовался результатами мониторинга прав человека в Узбекистане, подготовленного участниками нашей волонтерской сети в Узбекистане. Насколько мне известно, около 30 узбекских заключенных были освобождены при его активном участии.
Во время нашей встречи с ним в 2006 году он сказал, что узбекские политические эмигранты могут стать эффективным рычагом давления на диктатуру Каримова, потому что мы, находясь в безопасности, можем открыто поднимать вопросы, о которых крайне опасно говорить внутри Узбекистана. Действительно, наша организация всегда поднимает вопросы, которые являются чрезвычайно чувствительными для узбекского режима. Посол Морель также был одним из инициаторов отмены санкций ЕС против Узбекистана, введенных в октябре 2005 года после того, как Узбекистан отказался разрешить международное независимое расследование андижанских событий (массовые расстрелы в мае 2005 года). И тогда он помог начать диалог по правам человека между ЕС и правительством Узбекистана.
Вместе с тем в 2011 году сообщалось, что Европейская комиссия тайно предоставила грант в размере 3.700.000 евро Республиканскому центру социальной адаптации детей, возглавляемому младшей дочерью Ислама Каримова, Лолой Каримовой. Этот факт вызвал большой общественный резонанс и стал основой для растущего недоверия к Морелю, который защищал решение Европейской комиссии в пользу Лолы Каримовой. Визиты Мореля в Узбекистан участились. Он встретился с Исламом Каримовым, объявив это достижением нового уровня диалога по правам человека. Тем временем аресты активистов гражданского общества продолжались. Некоторые активисты политической оппозиции и правозащитники еще не вышли из подполья.
После смерти Каримова, благодаря внешнему давлению через дипломатические каналы, процесс освобождения всех активистов гражданского общества, приговоренных к тюремному заключению при власти Каримова, был завершен в 2018 году. Только за последние два года в Узбекистане было принято более 2000 новых законов, три из которых касаются предотвращения практики пыток. Более того, наконец-то стали открыто обсуждаться проблемы принудительного труда. Страну посещают миссии ООН, делегации Евросоюза, США и международных правозащитных организаций. И эти факты выглядят контрастом тому, что было еще пять лет назад, при диктаторе Каримове.
Эти факты, по крайней мере, на бумаге, подразумевают, что в Узбекистане уделяют большое внимание реформам и гармонизации национального права с международными нормами и договорными обязательствами. На бумаге может выглядеть, что Узбекистан уходит от ужасных нарушений прав человека, совершенных во время Каримова, что начинается новая дискуссия на национальном уровне о том, как исправить ошибки прошлого, и некоторые дипломаты могут в это поверить.
Однако после 13-ти лет пребывания на посту премьер-министра, занимая одну из ключевых ролей в государстве, Мирзиёев был далеко не пассивным наблюдателем в созданной Каримовым системе, и любое осведомленное лицо имело бы серьезные сомнения по поводу его приверженности к искоренению системной практики пыток и тюремных наказаний.
И спустя три года после прихода к власти Мирзиёева уже можно сделать вывод, как на самом деле изменилась ситуация освобожденных из заключения активистов гражданского общества, имею ввиду тех, кто предпочёл остаться независимым. Как принятые новые законы привели к развитию фундаментальных прав и свобод.
Просматривая страницы новых онлайн-изданий в Узбекистане, я не нашла ни одной статьи о правозащитнике Агзаме Тургунове, о бывшем депутате Самандаре Куканове и других. Добиться реабилитации пока смог лишь правозащитник Чуян Маматкулов из Кашкадарьинской области, другим отказали.
До сих пор невозможна регистрация таких оппозиционных партий как «Бирлик» или «Эрк», оба лидера которых остаются в изгнании. Пятую попытку зарегистрировать свою организацию «Дом прав человека» сделал правозащитник Агзам Тургунов, которому уже четыре раза отказали по формальным основаниям - то он якобы неправильно сшил пакет документов, на самом деле правильно, то ему написали, что он не оплатил госпошлину, хотя в Минюсте обещали, что сообщат, когда нужно оплатить.
Появилась ли возможность политэмигрантам вернуться домой? Нет, потому что реформа паспортной системы позволяет лишить гражданства всех политических диссидентов. Формальным основанием является то, что узбекский гражданин, проживающий за границей, обязан встать на учет в посольстве Узбекистана. В противном случае к нему могут применить вышеуказанные санкции. И это распространяется на лиц, которые имеют статус беженца, и никак не могут контактировать с государственными ведомствами Узбекистана, что является уважительным условием страны, которая предоставила международную защиту.
Кроме того, стала развиваться практика вынесения заочных приговоров в отношении критиков режима, на основании которых конфисковывается имущество политэмигрантов, затем реализуется через аукцион по символичной стоимости. И этот процесс стал источником коррупционного дохода для должностных лиц из следственных органов, судов и судоисполнения. Как показывает анализ ситуации, критика по-прежнему воспринимается чиновниками в Узбекистане как особо тяжкое преступление.
Это практикуется с тех времен, когда МВД Узбекистана возглавлял Закиржон Алматов, по приказу которого правительственные войска применили несоразмерную и неизбирательную силу во время Андижанских событий в мае 2005 года, когда сотни граждан были убиты, тысячи бежали за пределы страны. Алматов один из двенадцати ответственных высокопоставленных чиновников, состоявших в санкционных списках Евросоюза, введенных в 2005 году.
С приходом Мирзиёева к власти, Алматов вернулся в МВД Узбекистана в качестве советника министра МВД и одновременно вошел в состав депутатов парламента Узбекистана. Не странно ли то, что Закиржон Алматов и Рустам Иноятов, бывший председатель Службы национальной безопасности, оба координировавшие политические расправы над диссидентами и разорение успешных предпринимателей, сохранили свое присутствие в окружении президента Шавката Мирзиёева?
Изначально я не верила в реформы Шавката Мирзиёева, но некоторое время осторожно ждала каких-то изменений в лучшую сторону. Однако позже я получила проект резолюции Конгресса США по Узбекистану, разработанного американскими лоббистами по контракту, согласно которому, Общественный фонд поддержки и развития национальных средств массовой информации, созданный старшей дочерью Шавката Мирзиёева, Саидой Мирзиёевой, платит лоббистам по 30 тысяч долларов в месяц, в том числе конгрессменам Келли и Гонсалесу. Считают ли блогеры и журналисты, работающие с Общественным фондом, допустимым использовать общественные деньги Узбекистана на услуги американских лоббистов?
Когда было официально объявлено, что Ислам Каримов скончался, корреспондент Euronews спросил меня: «Что бы вы хотели сказать по случаю смерти первого президента Узбекистана?» Я ответила: «Мне очень жаль, что диктатор Каримов избежал Гаагского трибунала, и к власти пришли такие же преступники, как и он, лишив граждан права на демократические выборы». Уверена, что реальные реформы в Узбекистане могут начаться, если начнутся реальные расследования преступлений Каримова и руководителей правоохранительных органов, находящихся под его непосредственным контролем.
Сегодня еще нет условий для демократических президентских выборов, поскольку большинство голосов, как и прежде, предоставляется хокимами (главами администраций). Этот процесс может начаться только тогда, когда правозащитники и журналисты смогут осуществлять свою деятельность на законных основаниях, и этого можно добиться при активном участии демократических сил.
Запад, в свою очередь, может повлиять на развитие позитивных изменений в стране, адекватно реагируя на события в Узбекистане, действия правительства Мирзиёева. И если страны демократического сообщества действительно заинтересованы в демократизации Узбекистана, необходимо полностью избегать заигрываний и раздачи авансов тем, кто сейчас у власти.
Готовы ли ЕС и США выстроить внешнюю политику в отношении Узбекистана таким образом, чтобы заинтересовать правительство Мирзиёева в создании эффективного национального механизма для выполнения своих международных обязательств, с обеспечением условий для независимого мониторинга соблюдения прав человека без каких-либо ограничений деятельности независимых правозащитников и международных правозащитных организаций?
В срочном порядке важно усилить меры ответственности узбекских властей за нарушения прав человека, начиная с контроля за выполнением рекомендаций исполнительных комитетов ООН и по выплате компенсации жертвам пыток и другим гражданам, которые признаны международными экспертами жертвами нарушений прав человека.
В то же время важно усилить защиту правозащитников, которые работают в особо опасных условиях, иногда даже с угрозой для жизни. Которые подвергаются широко распространенной дискриминации, и никто из них не имеет постоянного медицинского или юридического страхования. При этом власти продолжают устраивать против них провокации, угрожая расправой и ограничивая их правозащитную деятельность.
Вместе с тем правительство Узбекистана было и остается заинтересованным в развитии отношений с демократическими странами. И если условием развития такого сотрудничества будет выполнение уже принятых обязательств, в рамках ратифицированных международных конвенций, это также создаст условия для демократических выборов.
Правила комментирования
comments powered by Disqus