Советская национальная политика в начале 1920-х гг. характеризовалась высокой степенью гибкости, конъюнктурности, обусловленной стремлением соотнести свою стратегию строительства социализма с дискурсом по национальному вопросу в конкретном национальном регионе. Туркестанская АССР, провозглашенная в мае 1918 г., стала первой в ряду советских национальных автономий, созданных большевиками в мусульманских регионах России.
К этому моменту Туркестан находился в достаточно сложном социально-политическом и экономическом положении. В частности, свою роль в этом сыграла турецкая и немецкая агентура, занимавшаяся подстрекательством местного населения к выступлениям против Российской империи.
В то же время имели место множество иных факторов, событий, аспектов и тенденций, так или иначе повлиявших на процессы национально-государственного строительства на территории современного центрально-азиатского региона в ранний советский период. Это и стало предметом дискуссии в рамках прошедшей 28 октября 2020 г. Международной конференции «Между Российской империей и СССР: Центральная Азия в международной геополитике» (к 100-летию БНСР и ХНСР).
Организаторами мероприятия выступили Центр геополитических исследований «Берлек-Единство» (г. Уфа, Россия) и Институт всеобщей истории Российской академии наук (г. Москва, Россия), собравшие для участия в дискуссии представителей экспертно-аналитического сообщества из России и Таджикистана. Модерировала дискуссию Татьяна Котюкова – канд. ист. наук, заведующий сектором истории Центральной Азии XIX-XX вв. Института всеобщей истории РАН, старший научный сотрудник Института информации по общественным наукам РАН.
Руководители организаторов мероприятия открыли конференцию приветствиями. Директор ИВИ РАН, член-корреспондент РАН, д-р ист. наук Михаил Липкин подчеркнул высокий уровень организации дискуссии, а также обширность ее повестки:
«… Уникальность этой конференции, отражающаяся в подборе участников и в том, какие архивы, материалы и темы будут раскрыты – это то, что покажет невидимое для посетителей центральных архивов. В рамках конференции предполагается привлечение архивов региональных – новых независимых государств.
В сравнении компаративистики мы, думаю, увидим качественно иное измерение того, что же происходило на этой обширной территории в период бури и натиска после окончания Первой мировой войны и тех изменений, которые происходили начиная с 1918 года».
В свою очередь Директор Центра «Берлек-Единство», канд. полит. наук Радик Мурзагалеев обратил внимание на то, что в Башкортостане в тот период проходили схожие процессы:
«… В Российской империи или в Советском союзе, как бы не назывался наш общий дом, нам всегда удавалось многое. Во многом благодаря непрерывности уникального в истории процесса взаимного обогащения и поддержки. Обращаю ваше внимание, что процесс национально-государственного строительства народов Российской империи проходил примерно в одно и то же время и в нашем регионе, и в Центральной Азии.
Это позволило уловить импульсы оформления этнических идентичностей в регионе, обусловленные исторически сложившимися различиями в культуре коренного населения. Положив в основу создания национальных территорий и социальной иерархии национальность, большевики ускорили рост этнического самосознания и оформления в перспективе новых государств».
Представитель Института российской истории РАН, д-р ист. наук Дина Аманжолова выступила с первым докладом на тему: «Казахская степь и ее политическая элита в условиях революционного транзита в Евразии 1917-1920-е гг.»:
«… География модерна, вдохновленная успехом научного познания мира, постулировала его существование как единого целого и подстегнуло осознание многонародности как естественного воплощения этой целостности. Для России в ее имперском и советском воплощениях такая культурная сложность всегда была важным фактором тесной взаимосвязи внутренней и внешней политики.
Впрочем, далеко не все народы и их элиты, получив в 1917 году возможность включиться в политический процесс, смогли заявить о себе как относительно самостоятельные или влиятельные его участники. В казахской степи осознание этнической целостности отставало от вызовов современности. И даже элиты кочевого общества лишь эпизодически выходила на попытки осмыслить регион в геополитическом контексте».
Со следующим докладом на тему «Кокандская автономия в дискурсе интересов «третьих сил» перед участниками конференции выступил модератор мероприятия Татьяна Котякова:
«… Не предприми большевики, как мне кажется, решительных действий в самом начале 1918 года, вероятно уже весной этого же года ситуация для них выглядела бы совсем иначе. Иностранная интервенция под предлогом оказания военной помощи автономии могла начаться значительно раньше.
Советская историография однозначно утверждает, что Коканд был избран центром антисоветского заговора не случайно. Близость от Кашгара позволяла англичанам совершенно беспрепятственно снабжать туркестанских контрреволюционеров оружием и боеприпасами. А в подготовке организации автономии не обошлось без немецкой и турецкой разведки».
С докладом на тему: «Британский фактор и несостоявшаяся туркменская государственность» выступил представитель Института всеобщей истории РАН, д-р ист. наук Артем Улунян:
«… Одним из аспектов военно-политической вовлеченности Британии в центрально-азиатские туркестанские дела в период июль 1918 г. – март 1919 г. стала актуализация так называемой «туркменской темы». Внимание к ней было обусловлено трансграничным расселением туркменских племен, населявших не только южную часть «русского Туркестана», но и северные провинции Афганистана («афганский Туркестан»), а также Персии – Туркменсахра…
… Туркмены племени йомудов и туркмены племени текинцы в условиях военного противостояния и общественно-политической нестабильности в Туркестане в силу своего исторически сложившегося расселения являлись важным военно-стратегическим фактором, т.к., учитывая их военные традиции и обычаи, могли контролировать большой сектор закаспийского пространства. Таким образом, Туркменский фактор выступал как вполне очевидный и в политическом и в военном отношении».
Представляющий Институт истории Академии наук Республики Узбекистан, канд. ист. наук Ойбек Махмудов (г. Ташкент, РУз) выступил с докладом на тему: «Памир на перепутье англо-советских геополитических интересов (1917-1924гг.)»:
«… Британия проводила активную деятельность на Памире, стремясь нейтрализовать планы большевиков по трансляции через него в Индию идеи о мировой революции, укрепляя тем самым свои позиции. В частности, очень активно в этом отношении работал консул в Кашгаре – Эсертон…
… Британская разведывательная работа на Памире не имела того успеха, к которому стремилась. В том числе потому, что население в большинстве своем было настроено пробольшевистски».
С докладом на тему «Тянь-Шань в фокусе англо-советских интересов (1917-1924 гг.)» выступил представитель Кыргызско-Российского Славянского Университета, канд. ист. наук Павел Дятленко (г. Бишкек, КР):
«… Территория Тянь-Шаня, то есть южная часть Семиречья, в период 1917-1924 гг. была местом столкновения интересов советской власти и британской разведки. Британское влияние шло из приграничной Кашгарии, где находился британский консул.
Отмечу, что Тянь-Шань и Кашгария были тесно связаны. К примеру, у части кыргызских родов были пастбища на обеих территориях. Кроме этого, влияние было на торговцев и контрабандистов, а также на духовенство».
Член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник ИРИ РАН, д-р юр. наук Василий Христофоров выступил с докладом «Восточный отдел ГПУ-ОГПУ о событиях 1920-х годов в Бухаре: осведомленность и уровень осмысления «исламской» повестки»:
«… Национальное размежевание в Средней Азии поставило узбекские национальные группировки перед необходимостью, в целях удержания своих позиций, сделать резкий тактический поворот от пантюркизма к панисламизму.
В связи с этим наблюдалось усиление влияния духовенства, которое представляло себя движущей силой в деле претворения в жизнь национальных стремлений. ГПУ в Туркестане старались разграничить различные группы, рассматривая их в отрыве друг от друга, выделяя особенности каждой из них. Однако было установлено, что, несмотря на различные названия и особенности, группировки являются единым целым».
Доклад на тему «Столкновение интересов Советской России и Афганистана в Бухаре в 1920-1921 гг.» участникам конференции озвучил д-р ист. наук Юрий Тихонов, представляющий Липецкий государственный педагогический университет:
«… Устоялось мнение о том, что для Афганистана Бухара рассматривалась как буфер, как стратегический партнер против Советской России. Но я бы сказал, что Бухара для Афганистана являлась не просто буфером, но громоотводом, чему свидетельствует Бухарская операция…
Отношение к Бухаре было, как мы бы сейчас сказали, прагматическим. Еще в 1919 году Афганистан предлагал разделить Бухару на сферы влияния, на что советская власть не пошла. Более того, потом эти предложения были использованы в дипломатических акциях в Афганистане».
В рамках международной конференции звучали и иные доклады, тематики которых охватывали широчайший спектр вопросов как национально-государственного строительства на территории современной Центральной Азии в начале прошлого века, так и влияние внешних сил на эти процессы. В частности, с докладами выступали спикеры из Великобритании, Таджикистана и Японии.
В конечном же итоге участники сошлись в мнении о том, что, большевики улавливали импульсы идущего в регионе процесса оформления этнических идентичностей и ускорили рост этнического самосознания и оформления в перспективе новых государств.
Правила комментирования
comments powered by Disqus