Фальсификации на выборах привели в этом году к политическим кризисам в двух постсоветских странах, в связи с чем Нур-Султан тоже занервничал перед предстоящими парламентскими выборами.

Казахстан практикует демократию во многом так же, как Беларусь и Кыргызстан: осторожно и по сценарию.

Поэтому Нур-Султан нервно наблюдает за тем, как в вышеупомянутых двух странах на выборах, которые должны были стать обычным театральным представлением, все пошло совсем не по плану. С начала августа сотни тысяч белорусов проводят мирные марши протеста, требуя отставки стоящего во главе их государства диктатора, который утверждает, что выиграл шестой срок, набрав невероятные 80,1% голосов. В Кыргызстане за откровенно сфальсифицированными выборами в парламент в начале октября последовали хаос и вакуум власти.

Хотя выборы в нижнюю палату парламента Казахстана – Мажилис – 10 января вряд ли будут столь же спорными или вызовут такую же мобилизацию народных масс, как в Беларуси и Кыргызстане, власть имущие в Нур-Султане предпочли бы не проводить голосование на фоне таких региональных потрясений, не говоря уже о продолжающейся пандемии. (Время проведения выборов определяется Конституцией, но это первый раз за 16 лет, когда выборы пройдут в конце срока полномочий нынешнего созыва парламента, и не были назначены властями досрочно, чтобы не дать оппозиции подготовиться.)

Между тем события в Беларуси и Кыргызстане не ускользнули от внимания казахстанцев.

Некоторые граждане начали осуждать жестокость Минска в социальных сетях. Например, известный актер Нуртас Адамбай выразил солидарность с протестующими, осудив президента Александра Лукашенко и высказавшись в поддержку лидера оппозиции Светлану Цихановскую как «символа борьбы за свободу».

Темп событий, развернувшихся в октябре в Бишкеке, где в результате протестов после выборов толпа захватила власть, поразил многих казахстанцев. Президент Касым-Жомарт Токаев выразил испытываемое многими чувство тревогу, сказав, что «хаос и разруха» в соседнем Кыргызстане – это «путь в никуда», и анонсировал некие неясные реформы, приуроченные к 30-летию независимости в следующем году.

Но Кыргызстан так беден и разделен, что здесь вряд ли напрашиваются параллели с Казахстаном. Беларусь – более подходящее сравнение.

Как и в случае с Лукашенко, в Казахстане исполнительная власть имеет в своем распоряжении мощные силовые ведомства, ограничивает работу журналистов и блокирует веб-сайты, а также использует послушную судебную систему, чтобы заставить протестующих замолчать.

Как и белорусы, казахстанцы становятся все более осведомленными о событиях на постсоветском пространстве, политически активными и смелыми. В прошлом году представители городской интеллигенции приняли участие в протестах, разразившихся после назначения Токаева президентом, а также несколько месяцев спустя, когда срежиссированные выборы закрепили его власть.

Кроме того, попытки широких масс в Беларуси отслеживать фальсификации результатов голосования вдохновили казахстанских активистов, некоторые из которых начали разрабатывать проекты по координации работы независимых наблюдателей на выборах. Прочие работают с Павлом Либером, основателем известной белорусской платформы по отслеживанию фальсификации на выборах «Голос», который помогает им в создании аналогичного веб-сайта.

Кроме того, выборы в Мажилис пройдут на фоне пандемии COVID-19. Когда министр здравоохранения недавно упомянул о вероятности проведения голосования в онлайн-формате, активисты запротестовали, опасаясь, что это создаст простор для фальсификаций. Позже глава Центризбиркома исключил онлайн-голосование, отметив, что оно не предусмотрено Конституцией.

В связи с пандемией возможны очередные ограничения на передвижение и скопление людей. Это может послужить оправданием для введения властями запрета на политические демонстрации. Главный санитарный врач Алматы уже высказывался о возможности подобного запрета. Но, хотя власти могут усмотреть в подобных ограничениях способ пресечь протестные акции, они также понимают, их введение способно вызвать еще большее возмущение и гнев по поводу того, как правительство справляется с пандемией. По данным Всемирного банка, COVID-19 продемонстрировал хрупкость казахстанской системы здравоохранения и соцзащиты, и в результате пандемии 800 000 человек могут скатиться ниже уровня бедности.

Январские выборы в Мажилис станут первыми в президентство Токаева, позиционирующего себя как сторонника политических реформ. Но лишь немногие из его обещаний обернулись значимыми реформами. В частности, новый закон о порядке организации и проведения мирных собраний, который, по словам властей, облегчит людям организацию подобных акций, не оправдал ожиданий. Закон о введении обязательной 30-процентной квоты на прохождение в парламент женщин и молодежи – это хороший жест, а вот так называемый закон о «парламентской оппозиции» с его обещанием расширить возможности «альтернативных» политических партий носит чисто косметический характер. По словам критиков, эти меры – «потемкинские деревни» в исполнении законодательного органа, находящегося под контролем исполнительной власти.

Активист Жанболат Мамай, которому правительство ранее в этом году не позволило зарегистрировать свою Демократическую партию, разделяет этот скептицизм, называя предстоящее голосование «выборами без выбора». Политолог Дастан Кадыржанов также заявил, что электорат лишен «даже иллюзии какой-либо альтернативы».

Вряд ли стоит ожидать беспорядков в январе: в Казахстане это очень холодный месяц. Но накапливающиеся социально-экономические трудности в сочетании с растущей политической активностью увеличивают риск того, что Нур-Султан может просчитаться.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram