Какие проблемы обнажила пандемия в Казахстане, как власть реагировала на внутренние проблемы и внешние вызовы в 2020 году, в какой ситуации страна подошла к очередной электоральной кампании и возможны ли при дееспособном Нурсултане Назарбаеве политические перемены? Азаттык подвел итоги года с казахстанским политологом Досымом Сатпаевым, директором «Группы оценки рисков».
COVID как оппонент власти и период безвластия
Азаттык: Какие проблемы, по-вашему, обнажил в Казахстане 2020 год?
Досым Сатпаев: 2020 год, как мне кажется, в двух событиях продемонстрировал всю неэффективность созданных властью политических институтов. Это COVID-19 и межэтнический конфликт в Кордайском районе Жамбылской области (населенные этническими дунганами сёла пережили погромы, в столкновениях между казахами и дунганами в феврале погибли 11 человек, более сотни получили ранения. — Ред.), который, как всегда, власти попытались свести к бытовому насилию. Этот конфликт показал абсолютную недееспособность многих политических институтов, начиная от маслихата и политических партий и заканчивая Ассамблеей народа Казахстана, которые в этот очень важный момент спрятали голову в песок.
Такая форма взаимодействия между властью и обществом, а также внутри государственных структур очень опасна для самой системы. На официальном уровне это частично признали: что было отсутствие межведомственной координации, что принятые в Казахстане законы больше мешают, чем помогают работе самих же госструктур. Получается, в этом году мы столкнулись с парадоксальной ситуацией: с одной стороны, власть активно пыталась оправдываться тем, что провалила антикризисную работу, потому что создала сложные бюрократические процессы, чтобы снизить уровень коррупции, но при этом в самый кризисный период оказалось, что нет ничего святого и те или иные государственные структуры могут быть замешаны в коррупционных схемах. Я думаю, что 2020 год, в преддверии 30-летия независимости Казахстана, перечеркнул эти 30 лет.
Азаттык: Настолько серьезно?
Досым Сатпаев: Да, потому что выяснилось, что у нас просто уничтожили систему здравоохранения. Выяснилось, что у нас не работает эффективно ни один государственный орган, который, в принципе, отвечает за нашу безопасность. Выяснилось, что за эти 30 лет мы практически уничтожили весь наш индустриальный потенциал до такой степени, что элементарно больничными масками не можем себя обеспечить. Я не говорю про производство медикаментов. В этом году мы показали, что наша независимость — иллюзорна. Мы зависимы с точки зрения импорта медикаментов, зависимы с точки зрения внешних факторов, которые очень сильно влияют на ситуацию в Казахстане.
2020 год перечеркнул почти 30 лет независимого развития Казахстана и с точки зрения красивых лозунгов о том, что Казахстан скоро должен войти в список 30 развитых стран мира, но вместо этого мы вошли в список 30 стран с высоким уровнем заболеваемости коронавирусом. Более того — этот год показал всю изощренность государственной информационной политики с точки зрения скрывания проблем. Я имею в виду ложную статистику по коронавирусу, которая в очередной раз выявила, как государство работает с информацией.
В 2020 году COVID-19 выступил главным оппонентом власти, которого и в тюрьму-то не посадишь. Он просто вскрыл все пороки системы госуправления, провал антикризисного менеджмента, абсолютную недееспособность политических институтов, будь то правительство, парламент, акиматы или маслихаты.
В июле (на пике первой волны коронавируса. — Ред.) был период безвластия, когда по сути многие граждане Казахстана вдруг оказались в одиночестве. Ни в одной государственной структуре не могли сказать, что происходит, не могли сделать ничего эффективного. Было ощущение абсолютной управленческой импотенции. В этот месяц безвластия даже многих из тех, которые более-менее лояльно относились к власти, живя по принципу лишь бы не было войны, вдруг поняли, что власть абсолютно не готова их защищать.
Самое интересное, что этот год для власти прошел со знаком «минус» в плане, что увеличилось количество протестных групп даже среди тех, которые, в принципе, считали себя вне политики.
Азаттык: В каком плане протестными?
Досым Сатпаев: Это, опять же, кухонный протест, но тоже очень опасный для власти. Я всё время привожу пример Советского Союза, который развалило не какое-то активное меньшинство, а пассивность большинства, которое в свое время не вышло защищать тот же самый ГКЧП (государственный комитет по чрезвычайному положению, созданный в августе 1991 года высокопоставленными чиновниками советского правительства, которые пытались сохранить СССР. — Ред.). Просто Советский Союз развалился у многих в головах задолго до его непосредственного развала.
В августе моя организация, «Группа оценки рисков», с социологом Айман Жусуповой провели экспертный опрос, в котором участвовали 50 экспертов абсолютно из разных сфер — от бизнесменов до политтехнологов. Цель опроса: понять, в чём была причина управленческого бардака. Были выделены несколько важных пунктов, на которые указали авторы: кризис компетенции, отсутствие эффективных политических институтов, коллективная безответственность и коррупция. Разумеется, они взаимосвязаны.
Мы пришли к парадоксальному выводу: именно долгие годы имитации создания эффективной системы, которой занимаются власти в центре и на местах, представляют угрозу национальной безопасности страны. Не оппозиция, не внешние факторы, не внутренние угрозы, не [живущий за границей бывший банкир и оппозиционер] Мухтар Аблязов, а именно сама власть, точнее, ее неэффективность.
Но, самое главное, что во власти не сделали выводы. Вроде бы 2020 год должен был отрезвить, чтобы даже самые дубовые головы остановились и подумали: ребята, а ведь мы налажали — это ведь был не просто провал, это была катастрофа.
Азаттык: Хорошо, высветились проблемы, люди с критическим складом мышления в очередной раз осознали, что всё плохо. Что дальше-то делать?
Досым Сатпаев: Вопрос «Что делать?» замыкается на том, кто должен быть инициатором кардинальных и косметических изменений. Если речь идет о гражданском обществе, то нужно учесть, что оппозиционное поле сильно расколото и фрагментированно (а выборы прошлого года хорошо это показали). Сейчас мы видим несколько оппозиционных движений, разных оппозиционных деятелей, при этом некоторые из них находятся в конфронтации друг с другом. И это играет на пользу власти, которая активно это использует по принципу «разделяй и властвуй».
Естественно, у части оппозиционного общества с прошлого года возникла наивная надежда на то, что Токаев сможет выступить противовесом Назарбаева, и говорили о двоевластии в стране между «библиотекой» (так называют канцелярию Нурсултана Назарбаева, бывшего президента страны, находящуюся в здании библиотеки первого президента. — Ред.) и Акордой (администрацией действующего президента Касым-Жомарта Токаева, ставленника Назарбаева. — Ред.). Предполагали, что сейчас Акорда усилит свои полномочия, хочет перетянуть на себя часть управленческих ресурсов, чтобы поменять страну. Но на самом деле, пока есть первый президент, никакого двоевластия в Казахстане не будет. Мы даже к транзиту еще не подошли. Он начнется, когда не станет первого президента. При дееспособном Назарбаеве система будет сохранять свою нынешнюю управленческую модель — лояльные, но не умные.
Реакция на внутренние и внутренние вызовы: невыполненная миссия «главного игрока»
Азаттык: Насколько существование такой модели — «лояльные, но не умные» — сказывается на том, как власть реагирует на внешнеполитические вызовы? В конце этого года мы видели и слышали, как российские депутаты выступали с территориальными претензиями к Казахстану.
Досым Сатпаев: Власть неэффективно и с большим провалом реагирует и на внутренние проблемы, и на внешние удары власть реагирует очень беззубо. Министр иностранных дел в Казахстана не сразу, а с определенным интервалом, потеряв «золотой час», сделал заявление, и то под давлением общественного мнения.
Азаттык: Так у нас на многие события далеко не сразу реагируют — уже традиция, можно сказать.
Досым Сатпаев: В том-то и дело. Государство взяло на себя миссию главного игрока, а чиновники заявляют, что они главные люди в стране, и если вы главные люди в стране, вы должны нести ответственность. Но вдруг выяснилось, что власти у них много, а мозгов мало. Как сказал один эксперт, набрали лояльных, а требуют как с умных. Это очень классная фраза, ее надо выбить золотыми буквами на всех стенах наших госструктур. Этот год показал, что нам не нужны лояльные системе люди, нам нужны профессионалы, которые могут задавать неудобные вопросы, могут делать не очень удобные заявления. Потому что в первую очередь их интересует результат, а не имитация бурной деятельности, которой занимаются лояльные.
Азаттык: Что, по-вашему, стоит за заявлениями депутатов Госдумы Никонова, Федорова, Жириновского, которые заявляли, что север Казахстана — подарок «русского народа»? Межгосударственные границы определены, официально Москва признала независимость Казахстана.
Досым Сатпаев: Заявления Никонова, Федорова, Жириновского — это просто отражение мыслей, которые витают в Кремле. Шуты говорят то, что в голове у царя. [Президент России Владимир] Путин в июне этого года делал заявления о «подарках» русского народа другим государствам. По сути, это явный намек приграничным государствам — Беларуси и Казахстану. После событий в Украине любые такие заявления со стороны представителей власти должны восприниматься Казахстаном как официальная позиция. Поэтому следующим шагом после ноты протеста МИД должен был заявить о составлении черного списка невъездных граждан. Это всё в рамках дипломатической практики, как адекватная реакция адекватного государства на неадекватные заявления представителей власти другой страны. Но этого не произошло.
И здесь мы сталкиваемся с очень опасной проблемой — «окном Овертона», когда расширяются рамки допустимого. Первый тезис воспринимается как нечто запретное, второй — как радикальное, третий уровень — «ну, может быть», четвертый уровень — «почему бы и нет». Российские пропагандисты постепенно внедряют в общественное сознание мысли, которые со временем будут восприниматься как в России, так и внутри Казахстана как нечто само собой разумеющееся. И когда это попытаются реализовать на практике, часть общества воспримет это как само собой разумеющееся действие.
В 2014 году, когда произошла аннексия Крыма, я заявил, что Казахстан может быть следующим, если произойдет сильный раскол внутри элиты. Мы ведь по многим направлениям похожи на Украину. Наше общество тоже сильно раздроблено и состоит из разных групп. Одна часть общества находится под влиянием российского медийного и политического поля, другая поддерживает национал-патриотические настроения, третья — развитие религиозной модели государственности считая, что Казахстан — часть мусульманского мира. И в этом плане Казахстан уязвим, потому что внутри мы не создали ничего, что могло бы сохранить нашу государственность от любых внешних ударов: экономика слабая, армия слабая, нет доверия общества к власти, общество раздроблено. Элита тоже раздроблена, но когда начнется политический раздрай, этим могут воспользоваться внешние игроки.
Ситуация в канун «так называемых выборов»
Азаттык: А какие-нибудь позитивные моменты в 2020-м вы можете отметить?
Досым Сатпаев: Для меня этот год показал один очень позитивный момент: единственным эффективным антикризисным менеджментом в Казахстане выступило то самое гражданское общество, которое власть в течение долгих лет пыталась угробить. Власть воспринимала гражданское общество очень узко: оппозиционные партии, оппозиционные СМИ, оппозиционные НПО. Но на самом деле мы увидели реинкарнацию гражданского общества, которая произошла еще несколько лет назад через социальные сети. Именно соцсети заложили новую инфраструктурную базу для появления волонтерства. Когда в июле был период безвластия, эту нишу заполнили волонтерские организации, а гражданское общество в этот момент выступило антикризисным менеджером.
В Казахстане можно признать формирование дееспособного гражданского общества, состоящего из профессионалов, способного производить очень серьезные инициативы и программы развития страны в разных направлениях.
Азаттык: Что нужно делать, чтобы это сохранить и развить?
Досым Сатпаев: Активно создавать новые политические институты, потому что реализация новых программ и инициатив без новых политических институтов невозможна.
Даже если взять так называемые парламентские выборы, которые пройдут у нас 10 января. Я посмотрел внеочередной съезд партии «Нур Отан»: такое ощущение, что Токаев там сидел просто как.
Азаттык: Ну председатель партии не он, а Назарбаев.
Досым Сатпаев: Да. И этот внеочередной съезд «Нур Отана» показал, что подготовкой к парламентским выборам занималась не Акорда, а «библиотека». Показателен и сам формат проведения этих выборов, в которых не участвует ни одной новой политической партии, а некоторые старые сошли с дистанции после призывов Аблязова провести «умное голосование». Эти призывы, кстати, стали хорошим индикатором нашей фейковой партийной системы, когда уход партии с политической сцены происходит не по собственной инициативе, а по определенной указке сверху.
У меня возникает ощущение, что окружение первого президента видит в Токаеве определенную угрозу и пытается парламент и партию «Нур Отан» сделать неким балансом в противовес Токаеву, который по сути «Нур Отан» не контролирует. Даже в этом списке из 49 человек, которые пошли по центральной партийной квоте, костяк составляют люди из окружения первого президента.
Азаттык: По поводу закона о политических партиях и внесения поправок в закон о митингах и собраниях, которые были приняты во время пандемии. Многие называют это просто очередным закручиванием гаек. А вы как думаете?
Досым Сатпаев: Это просто политтехнология. В 2019 году Токаев сделал заявления о «слышащем государстве» и необходимости реформирования политической системы, после чего необходимо было сделать так, чтобы для элиты и политической системы никаких изменений не было. Получается, что изменения были косметическими и не влияют на снижение контроля за политической системы со стороны элиты. При этом их можно распиарить как первый, пусть даже незначительный, шаг в сторону демократизации. Например, снижение регистрационного ценза с 40 до 20 тысяч подписей в законе о политических партиях. Если посмотреть прецеденты других стран, то там для создания политический партии нужно от тысячи и даже меньше членов, при этом нет необходимости иметь филиалы партии во всех регионах.
Что касается закона о митингах и собраниях: всё стало хуже, чем было ранее. Для того чтобы провести то или иное мероприятие, необходимо заполнить чуть ли не 13 пунктов, которые ты должен принять как обязанность, иначе просто будет отказ. Проведение одиночных пикетов в течение двух часов — это тоже абсурд. Если брать мировой опыт, одиночные митинги могут проводиться в любом месте в течение любого времени. Для проведения демонстраций и шествий тоже до сих пор требуются разрешения. Заявление о том, что теперь можно проводить митинги в любое время, тоже лукавство. Маслихаты всё равно определяют список мест, где они могут проводиться.
В этом законе о проведении мирных собраний — правильно было отмечено — до сих пор сохранились инструменты наказания, воздействия со стороны госструктур в случаях так называемых нестандартных действий. Например, флешмобы, ношение маек с определенной символикой или призывами, которые по сути могут восприниматься властями как нарушение этого закона.
Для властей есть удобный момент. Она всегда может использовать ту же самую статистику по количеству зараженных для того, чтобы вводить разный уровень опасности исходя из политических интересов. Если власть посчитает, что назревает социальный взрыв или протестная волна, всегда можно сослаться на то, что ухудшилась эпидемиологическая обстановка. В принципе, для авторитарных систем, с одной стороны, коронавирус нанес мощнейший удар по их легитимности, но, с другой стороны, предоставил им в руки дополнительные рычаги управления политическими процессами через использование каких-то ограничительных мер, ссылаясь на эпидемиологическую ситуацию.
Правила комментирования
comments powered by Disqus