29 марта 2015 года в Узбекистане состоялись президентские выборы. Итоги голосования комментирует директор Аналитического центра Андрей Казанцев.
Ничего неожиданного не произошло: 77-летний действующий президент Ислам Каримов, кандидатура которого была выдвинута на съезде Либерально-демократической партии Узбекистана, набрал более 17 млн голосов (93% от количества голосов, поданных за всех кандидатов). Результат соответствует лучшим советским традициям. Окончательные итоги президентских выборов опубликуют до 8 апреля, однако и здесь никаких принципиальных неожиданностей не предвидится.
Можно констатировать, что в центральной стране Центральной Азии — региона, который согласно традиционным геополитическим концепциям играет ключевую роль в мире — продолжается эпоха Ислама Каримова.
Каримов управляет Узбекистаном с 24 марта 1990 года, когда в стране была создана должность президента. Если же учесть период его работы первым секретарем ЦК Компартии Узбекистана, то Каримов находится у власти с 23 июня 1989 года, то есть почти 26 лет.
Поскольку в качестве основного тезиса данной статьи я провозгласил продолжение эпохи Каримова, то стоит в общих чертах оценить этот период. Эпоха Каримова ознаменовалась довольно сложными процессами в жизни как Узбекистана, так и всего постсоветского пространства в целом. Для этого периода характерны и очевидные положительные моменты, и моменты спорные и негативные.
К положительным моментам можно отнести следующие. Каримов — это человек, с которым справедливо ассоциируется относительная политическая стабильность, характерная для современного Узбекистана. В частности, Каримов сумел не допустить, чтобы гражданская война в соседнем Таджикистане (в 1990-е годы) и постоянный конфликт в Афганистане распространились на узбекской территории. Он жесткой рукой подавлял исламский экстремизм и внутриклановые конфликты, а также обеспечил многовекторную внешнюю политику с дистанцированием от основных великих держав, чем укрепил государственный суверенитет. Во всем этом есть очевидная личная заслуга президента.
Вполне возможно, что если бы в Узбекистане был менее решительный и сильный лидер, чем Каримов, то ему — с учетом наличия сильной оппозиции из числа воинствующих исламистов — не удалось бы удержать в стране порядок и стабильность. Напомню один случай: в 1991 году в Намангане (Ферганская долина) Каримов был фактически взят в заложники и должен был обещать «ввести исламское государство». Печальные перспективы Узбекистана в том случае, если бы он тогда уступил, иллюстрирует судьба соседнего Таджикистана, где странной коалиции «исламо-демократов», в которой радикальные исламисты играли ключевую роль, удалось захватить на короткий срок столицу, после чего страна оказалась ввергнута в долгую пучину гражданской войны и перешла на длительное по времени положение «несостоявшегося государства».
Есть и отрицательные моменты, связанные с эпохой Каримова. Они дают основание порассуждать о цене той стабильности, которую Каримов с присущими ему энергией и упорством защищал.
Здесь, правда, надо сделать оговорку: вряд ли можно утверждать (как это делают иногда некоторые поверхностно мыслящие журналисты), что все недостатки современного Узбекистана вызваны деятельностью лично президента. Скорее, президент существует в рамках определенной системы, которая была задана в ходе долгого исторического процесса. Это называется в современной социологической литературе термином «path dependency», что можно условно перевести как «зависимость от прошлого» (как советского, так и, в не меньшей мере, досоветского).
К недостаткам сложившейся в Узбекистане системы эпохи Каримова можно отнести достаточно жесткую авторитарную систему и очень серьезные нарушения прав человека. Ни в одной другой стране постсоветского пространства (пожалуй, за исключением соседнего Туркменистана) не было и нет такого жесткого подавления оппозиции. Правда, в определенной степени это было неизбежно с учетом наличия серьезных вызовов со стороны исламских экстремистов.
Экономическая система Узбекистана носит очень закрытый для иностранных инвестиций характер — если сравнивать ее, скажем, с соседним Казахстаном. И, в целом, степень экономической свободы в Узбекистане существенно ниже, чем в Казахстане. Здесь также сказался приоритет стабильности над развитием. Как и в случае с подавлением оппозиции, этот выбор был сделан Каримовым в том числе по причине наличия серьезных угроз безопасности. ВВП на душу населения в Узбекистане — около двух тысяч долларов США на душу населения, что в шесть раз меньше, чем в Казахстане. По авторитетным международным оценкам (например, Transparency International), Узбекистан отличается более высокой коррупцией по сравнению с тем же соседним Казахстаном; среди компаний, пострадавших от отъема собственности в крупных масштабах, можно назвать, скажем, российскую МТС.
Наконец, Узбекистан отличается достаточно жесткой внешней политикой. Многовекторная политика по-казахстански означает максимальную дружественность ко всем возможным партнерам, прежде всего, к соседям, и максимальную открытость всем интеграционным проектам, прежде всего, евразийскому. Многовекторная политика по-узбекски означает отказ от любых интеграционных проектов, периодические столкновения интересов с великими державами, в том числе с Россией, тактику умелого противопоставления России и США в стиле Realpolitik. У Узбекистана серьезные конфликты с соседями, прежде всего, по вопросам раздела трансграничных вод, в том числе с имеющими от России гарантии безопасности Таджикистаном и Кыргызстаном.
В целом, направленность внутренней и внешней политики Узбекистана, пока эпоха Каримова продолжается, более или менее предсказуема. Каримов, пока у него есть силы, будет делать все возможное для сохранения стабильности. И в этом плане он выполняет важную, определенную ему самой судьбой, историческую миссию как в центральноазиатским регионе, так и на постсоветском пространстве в целом.
Однако элемент неопределенности в дальнейшем развитии Узбекистана есть, и связан он с проблемой отсутствия предъявленного узбекскому обществу четкого сценария трансформации «эпохи Каримова» в какую-то следующую эпоху. Например, на мой личный взгляд, оптимальным направлением трансформации была бы политика, которая, наряду со стабильностью, была бы направлена в большей степени на развитие и открытость соседям и миру (как это, в частности, имеет место в соседнем Казахстане).
Очевидного преемника и какой-то новой «политической линии» пока нет, в том числе в силу объективной невозможности реализации «азербайджанского сценария» (у Каримова нет от нынешнего брака детей мужского пола). Более того, перевыборы Каримова как раз были способом еще раз отложить решение о преемнике. Другим способом отложить это решение была недавно проведенная реформа, связанная с расширением полномочий парламента.
В указанном контексте при попытке понять перспективы развития Узбекистана эксперты сталкиваются с проблемой достаточно высокой неопределенности. Неопределенность — это просто ситуация, когда эксперты толком ничего не знают, и даже построить какие-то более или менее корректные сценарии и прогнозы очень трудно. К сожалению, в ситуации неопределенности начинают процветать разного рода «теории заговоров» и слухи, в том числе самые невероятные. Еще одна причина, вызывающая обилие слухов — объективно сложившийся характер узбекской политической элиты. Последняя носит регионально-клановый характер. Разделение труда в ней зафиксировано, если передать его несколько упрощенно, при помощи узбекской поговорки, следующим образом: «Самаркандец правит, ташкентец считает деньги, ферганец молится». В целом, эта элита очень закрыта, и наблюдателю, не включенному в нее непосредственно, практически невозможно понять, что в ней происходит.
Вышесказанное характеризует все, что эксперты могут в настоящий момент сказать о перспективах развития внутриполитической ситуации в Узбекистане. Политическая неопределенность, связанная с Узбекистаном, в основном, приняла вид слухов о состоянии здоровья президента Каримова. Это — обычная ситуация в моноцентричных политических системах: слишком многое в них зависит от одной личности.
Скажем, перед выборами узбекская оппозиция сообщала, что Каримов впал в кому. По данным Народного движения Узбекистана, 28 января 2015 года «примерно в 20:30 за ужином в резиденции „Куксарой“ президент Ислам Каримов потерял сознание» и находился в состоянии комы также 29 января. Однако, как и ранее, когда активно распространялись подобные слухи (а это было в 2009 и 2013 годах), они оказались ложными. 5 февраля в прессе появился подписанный Исламом Каримовым указ «О создании Министерства по развитию информационных технологий и коммуникаций»; 6 февраля участники съезда Либерально-демократической партии Узбекистана выдвинули его кандидатом в президенты. В работе съезда принял участие и выступил на нем сам Каримов.
Важный момент неопределенности — каково будет состояние здоровья президента Каримова в будущем? В истории были примеры престарелых лидеров и на Западе (например, канцлер ФРГ Конрад Аденауэр руководил страной до 87 лет, причем делал это очень эффективно), и за его пределами (президент Доминиканской Республики Хоакин Балагер правил до 90 лет, причем уже будучи слепым). Если сравнивать Каримова с этими политическими долгожителями, то он вполне может еще продержаться даже два срока.
Еще большие перспективы могут открыться, если сравнивать Каримова с восточноазиатскими лидерами, которые назначали преемников, но продолжали неофициально осуществлять руководство по некоторым самым важным проблемам. Такая «экономия сил» позволяла прожить, — причем и физически, и в политике, — дольше. Так, бывший председатель КНР Дэн Сяопин умер в таком статусе в возрасте 93 лет. Правда, вряд ли такая трансформация возможна в Узбекистане: там, скорее всего, лидер должен будет сохранять свой пост и контролировать ситуацию целиком до самого конца.
Что касается преемника, то, как и всякая жесткая моноцентричная система, узбекская власть не сумела его пока «создать». Здесь тоже есть лишь слухи, во многом недостоверные. Среди наиболее вероятных кандидатов — глава органов госбезопасности Рустам Иноятов (71 год), премьер-министр Шавкат Мирзиёев (58 лет), его заместитель Рустам Азимов (57 лет) и др.
Очевидно здесь лишь одно: государство возглавит тот, кто станет официальным преемником, назначенным либо лично президентом, либо, в случае неожиданного ухода последнего, выбранным внутри узкого круга нынешней элиты. Очевидно, что очень слабая либерально-демократическая оппозиция этому не сможет помешать: в основном, она находится в изгнании и влиянием на народные массы не обладает.
Исламская оппозиция влиятельна, и у нее есть реальная сила — базирующиеся в Афганистане отряды Исламского движения Узбекистана и другие силы, в том числе воюющие в Сирии и Ираке на стороне «Исламского государства». Но эта сила не никак не сможет в краткосрочной перспективе навязать стране в качестве лидера своего представителя. Она получит лишь дополнительный шанс воспользоваться общей дестабилизацией обстановки в случае неожиданной смерти Каримова (если такая вообще произойдет).
Еще один широко обсуждаемый экспертами вопрос: насколько смена лидера в Узбекистане может привести к дестабилизации обстановки в стране. Здесь, к сожалению, тоже пока неопределенность. Скажем, неожиданная смерть Туркменбаши в соседнем Туркменистане и достаточно сложная ситуация, в которой к власти пришел Гурбангулы Бердымухамедов (хотя он и был формально человеком №2 в государственной иерархии, но, согласно правовым нормам, действовавшим на момент кончины Туркменбаши, не был его официальным преемником), не помешали создать вполне консолидированную и эффективную систему.
Сейчас у экспертов есть четыре обоснованных опасения относительно судьбы Узбекистана:
Смена президента может привести к активизации межклановых конфликтов, которые имеют место и сейчас, хотя они и «придавлены» силой главы страны;
Может серьезно воодушевиться и активизироваться радикальная исламская оппозиция, тем более что этому способствует и тяжелая экономическая ситуация на постсоветском пространстве в целом, и в Узбекистане в частности, а также — политическая ситуация в Афганистане и на Ближнем Востоке, где возникло «Исламское государство»;
На Центральную Азию может перейти хаос из соседнего Афганистана по широко обсуждаемому «сценарию домино». При этом «впадение в нестабильность» Узбекистана как центрального государства Центральной Азии будет означать начало общерегионального хаоса;
Может активизироваться соперничество великих держав и попытки давления на Узбекистан со стороны (уже сейчас это наблюдается в связи с конфликтом вокруг Украины и общим усилением борьбы за влияние на постсоветское пространство между Россией и Западом, Китаем и Западом).
К счастью или к несчастью, пока никакой достаточной информации относительно реалистичности всех этих опасений нет. Есть лишь неопределенность и создаваемые ею риски для соседей Узбекистана по постсоветскому пространству, к числу которых можно отнести и Россию.
Напоследок можно отметить, что «эпоха Каримова» была связана с серьезными угрозами безопасности, которые наложили отпечаток на всю его политику. К сожалению, эти угрозы продолжают только усиливаться. Следовательно, и политика в продолжение этой эпохи, и то, что за ней последует (когда и как бы оно ни последовало), будет также связано с приоритетностью проблем обеспечения безопасности.
Правила комментирования
comments powered by Disqus