Ашхабад возвращается к проектам отгрузки горючего сырья в ЕС
Туркменистан является одним из перспективных поставщиков природного газа. Страна, по оценкам международных экспертов, занимает четвертое место в мире по разведанным запасам газа. В одном только месторождении «Галкыныш», что на востоке страны, его, как считают местные геологи, свыше 26 трлн куб. м. Это примерно вдвое больше, чем в российском Уренгое. По состоянию на конец 2012 года общие геологические запасы в этой стране оцениваются в 71,21 млрд т у. т., 18,2 млрд т – морского шельфа (доказанные запасы равны 25,2 трлн куб. м). Однако известный немецкий эксперт Роланд Гетц из берлинского фонда «Наука и политика» в своей работе «Европа и природный газ Каспийского региона» приводит данные немецкого ведомства по геологии и сырью (Bundesanstalt fuer Geowissenschaften und Rohstoffe), согласно которым на конец 2005 года туркменские газовые резервы оценивались в 2,8 трлн куб. м, а ресурсы в 6 трлн куб. м. Правда, отмечает он, в каких размерах открытое в 2006 году месторождение «Южный Иолотань» и открытое в марте 2007 года месторождение «Осман» должны вести к переоценке имеющихся данных. Но немцы полагают, что с учетом открытых месторождений их общий запас не превысит 10 трлн куб. м. В то же время, по результатам второго этапа независимого аудита запасов месторождений Туркменистана, начальные геологические запасы зоны газовых месторождений «Южный Иолотань» – «Осман», «Мианара» и «Яшлар» подтверждены в максимальном объеме 26,2 трлн куб. м газа. Такую оценку 11 октября 2011 года озвучил представитель британской аудиторской компании Gaffney, Cline&Associates (GCA) Джим Гиллетт. По его словам, эти данные не окончательные, запасы могут быть выше. На сегодня еще не определены пределы северо-западной, юго-восточной и западной границ месторождений «Южный Иолотань» – «Осман».
Такой объем запасов ставит «Южный Иолотань» на второе место в мире после «Южного/Северного Парса» (28 трлн куб. м, поделено между Ираном и Катаром). На третьей позиции Уренгойское месторождение «Газпрома» с 7 трлн куб. м.
По данным азербайджанского издания Trend, в настоящее время госконцерн «Туркменгаз» совместно с привлеченными на сервисных условиях компаниями из Китая, Республики Корея и ОАЭ реализует проект по первоначальному обустройству «Южного Иолотаня» на общую сумму около 10 млрд долл. США. Разработка началась на основании первоначального аудита, представленного GCA в 2008 году, когда приблизительные запасы этого месторождения оценивались в пределах 14 трлн куб. м газа. Конечно, такой разброс данных о запасах туркменского газа не позволяет сделать окончательный вывод о перспективности Туркменистана как ведущей газоснабжающей державе региона для Европы.
Месторождения газа находятся в основном в центральной части страны, где сосредоточено 80% добычи. Хотя газовое месторождение «Южный Иолотань» находится в юго-восточной части Туркмении рядом с границей Ирана и Афганистана. В геологическом отношении эта территория относится к Мургабской нефтегазоносной области – крупной одноименной позднемезозойской впадине, располагающейся на южной оконечности молодой эпипалеозойской Туранской плиты.
Месторождение «Южный Иолотань» расположено недалеко от города Иолотань (50 км от областного центра Марыйского велаята города Мары). Площадь месторождения около 3 тыс. кв. км. В своей юго-восточной части поднятие осложнено небольшим валом, к которому приурочено месторождение «Осман».
Целью Туркменистана к 2030 году является наращивание добычи газа до 250 млрд куб. м. Экспорт газа намечено увеличить до 180 млрд куб. м в год. Проблема в том, как доставить это энергетическое сырье зарубежным покупателям.
Наряду с Россией Туркменистан – одно из немногих государств в СНГ, которое могло бы быть экспортером природного газа в Европу. До 2009 года экспорт туркменского газа проходил по газопроводам на территории Казахстана и России, построенным еще в советские времена. Россия скупала туркменский газ, а затем продавала европейским клиентам, как правило по спотовым ценам, или снабжала им регионы на юге России. Немецкий эксперт Восточного комитета немецкой экономики Мартин Хоффман пишет на сайте немецкого государственного информационного агентства Deutsche Welle (DW), что когда мировые цены на газ в 2008–2009 годах снизились,
сделка стала для России убыточной, ведь у Туркменистана приходилось покупать топливо по подписанным ранее долгосрочным контрактам и по ставшим завышенными ценам, которые европейские покупатели платить отказались. «Зная, что у Туркменистана нет экспортных альтернатив, – говорит Хоффман, – Россия в ультимативной форме потребовала от Ашхабада снизить цены до рыночных, а когда туркмены заупрямились, просто перекрыла трубу, объяснив такую меру некими техническими причинами». Прекращение поступления газа вызвало серьезные технические неполадки в газопроводной системе Туркменистана. Поэтому во время визита президента Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедова в ноябре 2009 года в Москву состоялись переговоры с тогдашним российским президентом Дмитрием Медведевым об увеличении импорта Москвой туркменского газа. Агентство AFP отмечало, что переговоры Бердымухамедова и Медведева состоятся на фоне усилий Туркменистана возобновить экспорт газа в Россию в полном объеме после того, как в апреле в результате взрыва на туркменском газопроводе экспорт голубого топлива в Россию из Туркменистана практически прекратился.
Ашхабад настаивал на выполнении российскими партнерами своих контрактных обязательств, однако переговоры не привели к положительному результату. Таким образом, Россия резко сократила импорт туркменского газа в период падения спроса в Европе. Туркменистан в результате лишился ежемесячных доходов в размере почти 1 млрд долл.
В январе 2016 года Москва окончательно отказалась от закупок туркменского газа. По сообщению ГК, «Туркменгаз ОАО «Газпром» с начала 2015 года не платил по долгам «за предоставленные объемы туркменского природного газа». Об этом говорилось на сайте Министерства нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов Туркменистана 8 июля 2015 года. «Газпром» стал неплатежеспособным по своим контрактам купли-продажи природного газа в связи с продолжающимся мировым экономическим кризисом и введенными западными странами экономическими санкциями против России», – отмечалось в сообщении ведомства. Позже текст на сайте «Туркменгаза» был изменен, но не принципиально. «Туркменской стороне непонятны мотивы, почему российский энергетический гигант не полностью платит за полученный газ, видимо, у него наступили не самые лучшие времена в отношении финансов», – говорится в измененном тексте сообщения, датированного уже 11 июля. Следует напомнить, что в 2003 году Россия и Туркменистан заключили соглашение о сотрудничестве в газовой сфере сроком на 25 лет. Согласно условиям этого соглашения, Туркменистан должен был поставлять в РФ 70–80 млрд куб. м газа ежегодно. В 2006–2008 годах Россия выкупала весь производимый на территории Туркменистана газ, а также обеспечивала его транзит в Украину. Кроме того, в рамках среднесрочных контрактов «Газпром» выполняет функции оператора транзита туркменского газа по территории Узбекистана и Казахстана.
Понятно, что Туркменистан извлек уроки из тех событий и сделал ставку на диверсификацию газового экспорта, чтобы повысить независимость от российского транзита. В Ашхабаде считают, что современная ситуация на мировом энергетическом пространстве, в том числе в его газовом сегменте, ставит перед нами ряд серьезных и непростых задач. Главная из них – необходимость обеспечения долгосрочной, всеобъемлющей, инклюзивной энергетической безопасности как решающего условия для поступательного и сбалансированного развития глобальной экономики и межгосударственного сотрудничества. С особой остротой эта необходимость проявляется сейчас – на фоне негативных тенденций на международных энергетических рынках, замедления
роста крупнейших мировых экономик, известных политических событий, которые наблюдаются в различных регионах земного шара. Решающим фактором обеспечения глобальной энергетической безопасности является, по мнению Ашхабада, диверсификация поставок углеводородов. Именно диверсификация, создание многовариантной и разнонаправленной трубопроводной системы сегодня в состоянии гарантировать рост и устойчивое развитие глобальной энергетики, обезопасить ее от политических, экологических, техногенных и других рисков. Очевидно также, что вовлеченность в международную энергосистему новых пространств и рынков способна придать дополнительный мощный импульс мировому промышленному производству, торговле, инвестициям, стимулировать создание рабочих мест. Именно под этим углом зрения и следует рассматривать возвращение Ашхабада к проекту Транскаспийского газопровода, разговоры о котором ведутся уже более 20 лет. В июне текущего года по итогам переговоров между Туркменистаном, Азербайджаном, Турцией и ЕС было принято решение о создании постоянной рабочей группы, которая должна приступить к проработке различных вариантов доставки туркменского газа в Европу. Более того, озвучены предварительные сроки этих поставок. Сейчас можно констатировать наличие активного и заинтересованного диалога по осуществлению проектов поставок туркменского природного газа в западном направлении между Туркменистаном, Азербайджаном и Турцией при участии Европейского союза. В этом плане запущенный в конце 2015 года в эксплуатацию по территории Туркменистана газопровод «Восток–Запад» протяженностью 773 км может стать предтечей или первым этапом на пути Туркменистана в Европу. Строительство газопровода обошлось в 2,5 млрд долл., его пропускная способность составляет 30 млрд куб. м газа в год, сообщает агентство Reuters. По нему голубое топливо может перекачиваться из крупнейших месторождений «Галкыныш» и «Довлетабад» на востоке страны к побережью Каспийского моря, или же по другому газопроводу в западном направлении.
Куда пойдут трубопроводы
Одни из известных российских специалистов по Каспию Сергей Жильцов и Игорь Зонн в своей книге «Каспийская трубопроводная геополитика» приводят слова американского политолога Збигнева Бжезинского о том, что вопросы прокладки трубопроводов до сих пор являлись едва ли не самыми главными в определении будущего бассейна Каспийского моря и Центральной Азии. Он подчеркивал, что «если основные трубопроводы в регион будут по-прежнему проходить по территории России к российским терминалам в Новороссийске на Черном море, то политические последствия этого дадут о себе знать без какой бы то ни было открытой демонстрации силы со стороны России, Регион останется в политической зависимости, а Москва при этом будет занимать сильные позиции, решая, как делить новые богатства региона. И наоборот, если один трубопровод проляжет через Каспийское море к Азербайджану и далее к Средиземному морю через Турцию, а другой протянется через Афганистан к Аравийскому морю, то не будет никакого единовластия в вопросе доступа к региону».
Под таким же углом зрения рассматривает потенциальные возможности региона и Роланд Гетц. Он, в частности, отмечает, что на первом плане в интересах Европы стоят газовые месторождения данного региона. Они составляют примерно 6% мировых запасов и почти сравнимы с газовыми запасами Африки, которые в значительной степени потребляются европейцами. В Европе выступают за политическую поддержку газового потенциала Каспийского региона, которая позволит газ из этого региона сделать доступным для Европы и одновременно и страны Каспийского региона, и Европу освободить от господствующего положения России на континенте.
Стоит напомнить также статью в немецком журнале Spiegel-online, что решая проблему диверсификации поставок газа в Европу, Еврокомиссия готова форсировать заключение соглашений с такими странами, как, например, Азербайджан и Туркменистан. «ЕС будет использовать все внешнеполитические инструменты, чтобы укрепить стратегическое энергетическое партнерство со странами-производителями и транзитерами», – цитирует Spiegel-online документы, подготовленные Брюсселем еще в 2015 году для Энергетического союза ЕС. К этим странам, как считает журнал, относятся Алжир и Турция, Азербайджан и Туркменистан, государства Ближнего Востока и несколько африканских стран.
«Западное направление является одним из приоритетных направлений нашего энергетического партнерства», – отмечал в 2015 году президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов на церемонии запуска газопровода «Восток–Запад». По его словам, теперь «совместная работа с европейскими партнерами обретает качественно новое содержание», сообщает Reuters. Как отметил Бердымухамедов, ввод в эксплуатацию газопровода «Восток–Запад» создает новые возможности для предметного сотрудничества с прикаспийскими странами по вопросу строительства Транскаспийского газопровода.
При этом Ашхабад всегда подчеркивает: все реализованные и потенциальные газопроводные проекты, в которых участвует Туркменистан, не обусловлены никакими геополитическими соображениями или причинами, а продиктованы исключительно экономической и коммерческой выгодой для всех стран, по территории которых проходят маршруты поставок газа. Ашхабад также считает необходимым придерживаться разумных, экономически обоснованных цен за потребляемые энергоносители и их транспортировку по транзитным территориям.
С таких же позиций подходит к экспорту туркменского газа и комиссар ЕС по энергетике Марош Шефчович. По его мнению, опубликованному в немецком информационном агентстве Deutsche Welle (DW), Евросоюз мог бы получать туркменский газ через территорию Ирана. По его словам, есть два варианта доставки туркменского газа в Европу. Это поставки через Иран или по подводному трубопроводу по дну Каспийского моря. Однако Иран уже много раз высказывал свою оппозицию такому проекту, утверждая, что построить наземный трубопровод через его территорию проще и экономичнее.
Ожидается, что экспорт туркменского газа в Европу может начаться с 2019 года. Понятно, что решение проблемы Каспийского моря могло бы помочь Туркменистану в решении вопросов транспортировки его газа в Европу. Новые трубопроводные проекты анализируются на фоне активного переговорного процесса о международно-правовом статусе Каспийского моря, который, как считает туркменская сторона, близится к своему завершению.
Проект ТАПИ
Туркменистан проводит активную политику в сфере диверсификации маршрутов углеводородных ресурсов. Показательным в этом плане является трубопроводный проект Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия (ТАПИ).
История появления данного проекта уходит корнями в начало 1990-х годов, когда прикаспийские страны и их месторождения углеводородных ресурсов оказались в центре внимания многих государств и нефтегазовых компаний. Однако тогда данный проект в силу различных причин так и не был реализован, хотя в последнее десятилетие идея обсуждалась не раз. В последние годы Туркменистан вновь усилил внимание к трубопроводному проекту. Ашхабад рассматривает его как пример равноправного, уважительного и взаимовыгодного сотрудничества, образец ответственного и реалистичного подхода стран-участниц, осознающих общность долгосрочных интересов и целей развития. Свидетельством понимания важности проекта является поддержка ТАПИ и партнерами в Азии и Европе, финансовыми институтами, в первую очередь Азиатским банком развития. По предварительным подсчетам проект помимо прямых поставок газа в Афганистан позволит обеспечить поступление в бюджет этой страны около 1 млрд долл. только за транзит газа. Помимо этого, будут созданы условия для открытия более 12 тыс. рабочих мест в тех афганских провинциях, по которым пройдет трубопровод. На этом пути уже есть реальные достижения: в декабре 2015 года Туркменистан приступил к строительству своего участка газопровода, достигнута договоренность о проведении (в следующем году) изыскательских работ на афганской части маршрута ТАПИ.
Надо сказать, что проект ТАПИ заинтересовал и российскую сторону, и буквально на днях по сообщению EGF Gazprom Monitor «Газпром» и Национальная иранская нефтяная компания (NIOC) подписали Меморандум о взаимопонимании по сотрудничеству в газопроводе Иран–Пакистан–Индия, хотя некоторые эксперты DW и утверждали, что проект ТАПИ является конкурирующим для имеющихся и планируемых газопроводов «Газпрома», да и реализация ТАПИ, мол, приведет к созданию в регионе такого альянса, в котором влияние Москвы будет минимальным. Поэтому утверждается, что российская сторона и вовсе предпочитает другой проект – CASA-1000.
Действительно, у ТАПИ имеется конкурент. С точки зрения Андрея Тибольда из Energy Delta Institute (EDI), речь идет о проекте CASA-1000. Этот проект ориентирован на поставку в те же самые страны электроэнергии, где в качестве поставщиков предлагают себя Таджикистан и Киргизия. В январе прошлого пакистанские СМИ распространили заявление посла Таджикистана в Исламабаде Шерали Джононова, что ТЭО проекта якобы уже завершено, а прокладка ЛЭП от Киргизии и Таджикистана в Афганистан и Пакистан должна вот вот начаться. Как отмечает DW, ссылаясь на слова посла, к 2018 году Таджикистан через CASA-1000 уже сможет транспортировать электроэнергию в Пакистан. Однако в Афганистане уже сформировались две лоббистские группы, из которых одна выступает за газовый проект, а другая – за электроэнергетический. После того как эти проекты пришли в движение, отмечает DW, эти группы проводят мобилизацию. В частности, талибы уже дали понять, что на определенных условиях они не будут препятствовать реализации проекта ТАПИ. Да и крупные игроки по-разному относятся к этим проектам. Пакистану необходимы как газ, так и электроэнергия. Но электрификация будет больше способствовать индустриализации Афганистана, который Пакистан предпочел бы видеть слабым и зависимым. США, по оценке агентства, поддерживают ТАПИ.
DW ссылается на Андрея Грозина, эксперта Российского института стран СНГ. По его мнению, США рассчитывают на то, что как ТАПИ, так и CASA-1000 смогут привлечь ряд стран региона к проведению в нем экономической активности. Но большое значение для их реализации имеет позиция Пекина. Формально Китай не против, но без его участия, полагает Грозин, «оба проекта остаются сомнительными». Он считает, что по CASA-1000 пока отсутствуют технически выверенные данные, на которые можно было бы положиться. «Нет четкого просчета, как эта система будет работать, кто ее будет потреблять и по каким тарифам. Отсутствует также понимание того, из каких источников эту энергию будут брать. Если не будут построены Рогунская и Камбаратинская ГЭС, считает эксперт, то имеющихся мощностей Таджикистана и Киргизии даже в летний период не хватит, чтобы полноценно обеспечить поставки электроэнергии для Афганистана и Пакистана. Но, как известно, сооружение этих ГЭС наталкивается на сопротивление со стороны Узбекистана, опасающегося, в частности, влияния строительства Рогунской ГЭС на режим стока реки Вакши, соответственно реки Амударья, которое будет разрушительным для обеспечения водной, продовольственной и экологической безопасности нижележащих государств.
Однако надо исходить из того, что пока неустойчивая ситуация в Афганистане фактически препятствует реализации обоих проектов.
Китайское и иранское направления
В настоящее время экспорт туркменского природного газа осуществляется по транснациональному трубопроводу Туркменистан–Узбекистан–Казахстан–Китай, введенному в эксплуатацию в декабре 2009 года. Трубопровод состоит из трех ниток (А, В, С) общей мощностью 55 млрд куб. м и предназначен для поставок в КНР газа в объеме 40 млрд куб. м в год. В 2014 году по нему было экспортировано в общей сложности 23,8 млрд куб. м природного газа.
Также планируется строительство четвертой нитки (Д) газопровода в Китай через территории Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана, что позволит увеличить ежегодную транспортировку туркменского газа дополнительно на 25 млрд куб. м и довести, таким образом, общий объем поставок в Китай к 2021 году до 65 млрд куб. м ежегодно. Российские эксперты считают, что Китай, расширяя сферу своего влияния в регионе, преследует не только коммерческие, но и геополитические цели. Пекин стремится не допустить внешнеполитической переориентации Астаны и Ашхабада на Запад, а также ограничить влияние западных нефтяных компаний. Китай сосредоточил усилия на решении долгосрочных задач и нацелен на интенсификацию казахстанско-китайских и туркмено-китайских отношений в сфере поставок углеводородного сырья.
Другой реализованный проект – поставки туркменского газа в Исламскую Республику Иран по двум новым маршрутам: Корпедже (Туркменистан) – Курткуи (Иран) и Довлетабад (Туркменистан) – Серахс (туркмено-иранская граница) – Хангеран (Иран). В 2014 году по этим газопроводам в Исламскую Республику было поставлено 5,9 млрд куб. м туркменского природного газа. Общая проектная мощность газопроводов позволяет довести поставки до 20 млрд куб. м ежегодно. Наряду с диверсификацией маршрутов поставок газа в восточном и западном направлениях Туркменистан усилил внимание к южному направлению экспорта, в сторону Ирана. В свою очередь, Тегеран также проявляет интерес к туркменскому газу, рассчитывая через расширение энергетического сотрудничества с Туркменистаном усилить свою вовлеченность в реализацию проектов по экспорту каспийских углеводородов на внешние рынки. В 2014 году Туркменистан поставил в Иран 6,5 млрд куб. м и в перспективе рассчитывает увеличить поставки до 14 млрд в год. К этому Туркменистан подталкивает выгодное географическое положение Ирана, территория которого представляет собой наиболее удобный путь для экспорта центральноазиатских ресурсов. Тем более что отстранение Ирана от обсуждения и реализации новых трубопроводных проектов, которое произошло после введения санкций со стороны западных стран, затормозило освоение углеводородного потенциала Каспийского региона.
При этом не стоит забывать, что с 2006 года до 6 млрд куб. м туркменского газа поступает через ответвление от иранского газопровода в Турцию. Не стоит забывать, что Анкара выступает в качестве главного лоббиста поставок туркменских углеводородов в Европу через Азербайджан. В июле 2017 года в Баку состоялась встреча министров иностранных дел Азербайджана, Турции и Туркмении, где обсуждались вопросы дальнейшего сотрудничества в энергетической сфере. Подписанная ранее Бакинская декларация заложила основу трехстороннего формата отношений наиболее близких в культурном и языковом отношении тюркоязычных государств. Как отмечает Роланд Гетц, он ожидает увеличения этого транзита до 10–15 млрд куб. м. Конечно, расширение поставок туркменского газа в Европу через Турцию во многом будет определяться российско-турецкими отношениями в контексте развития геополитической ситуации на Ближнем и Среднем Востоке.
Газовые возможности региона
За более чем 20-летнюю историю независимого развития страны Центральной Азии и Каспийского региона добились значительных успехов в создании собственной базы по добыче и экспорту углеводородных ресурсов на внешние рынки.
Итак, возможности ЦАР по нефти и газу уже сейчас делают регион значимым фактором мировой и особенно европейской энергетической политики: суммарные доказанные запасы нефти в странах Прикаспия (Казахстане, Азербайджане, Туркмении и Узбекистане) достигают 15 млрд т (около 2% мировых). При современном уровне годовой добычи нефти в регионе этих запасов хватит на 65 лет, а экспорт нефти уже к 2015 году мог бы составить 140–160 мл т в год. Подавляющая часть запасов нефти ЦАР сосредоточена в Казахстане, Туркменистане и Азербайджане. Добыча и производство нефти в регионе колеблется в пределах 80–90 млн т, потребление – на уровне 20 млн т нефти в год.
Среди ископаемого топлива потребление газа будет развиваться самыми высокими темпами: 1,9% в год. Нефть сохранит первое место в потреблении энергоресурсов (28%), второе займет уголь, газ – третье место (26%), альтернативные возобновляемые источники (ВИЭ) – только 7% мирового энергопотребления.
Конкуренция на европейском рынке газа усилится, а это означает, что юг Европы может рассчитывать на энергетические ресурсы преимущественно тех стран, логистика которых делает невыгодными поставки топлива в Северную и Центральную Европу, главный регион – потребитель энергии. Страны ЦАР, в первую очередь Азербайджан, Туркменистан и Узбекистан, владеют существенными запасами нефти и особенно природного газа, но не имеют пока самостоятельного выхода на европейский (тем более мировой) энергетический рынок. По своему географическому положению эти страны являются потенциальными конкурентами российских топливно-энергетических компаний.
Вместе с тем следует иметь в виду, что, хотя нефть ЦАР более экономична при подаче в Европу, нежели тюменская, и та и другая находятся в замыкающей зоне мировой торговли. По подсчетам Министерства энергетики США и Международного энергетического агентства, добыча и доставка каспийской нефти в США и Западную Европу более чем в 10 раз дороже, чем при расконсервации нефтяных скважин на шельфе Мексиканского залива и Северного моря.
Страны региона не в полной мере самостоятельны при контроле объемов поставок и цен на свое энергетическое сырье, поэтому Туркменистан и Азербайджан ищут возможности энергетического взаимодействия с приграничными им Ираном и Турцией.
По нашим оценкам, для того чтобы обеспечить независимый выход нефти и газа ЦАР в Европу (для нефти и СПГ – в Атлантический океан), потребуется суммарно 30–35 млрд долл. в течение 10 лет. Это должны быть прямые инвестиции в строительно-монтажные работы, бурение, закупку оборудования, проведение геологических работ.
В странах ЦАР организационных и инженерных структур, способных реализовать эти инвестиции, не имеется, они будут привлекать инвесторов, подрядные фирмы и специалистов из Европы, США и России. Как указывалось, кадровый потенциал в Азербайджане есть, а механизм его привлечения выработан транснациональными нефтяными компаниями, оперирующими на постсоветском пространстве.
Главный шанс России на активное участие в Транскаспийском нефтяном проекте лежит в нашем совместном прошлом: специалисты республик ЦАР и Казахстана в массе своей русскоязычны, многие учились в российских вузах. Негативным фактором является проявление политики, свойственной некоторым кругам энергетических монополий. Компромисс или конфликт. По нашим наблюдениям, в торговле нефтью и газом по оси Восток–Запад наличествуют две связанные между собой парадигмы, принципиально различные по способам разрешения: одна, обусловленная географией и советской предысторией, долгосрочная политическая и вторая, преходящая, присущая монопольной специфике российского нефтегазового сектора.
Российские государственные монополии «Газпром», «Роснефть», «Транснефть» заинтересованы в монопольной ренте и сохранении своих организационно-хозяйственных структур. Энергетические компании стран ЦАР и независимые компании России, напротив, заинтересованы в самостоятельном выходе своих энергоносителей на мировой рынок и потому налаживают взаимодействие по транзиту энергоресурсов через Грузию и Турцию, ищут возможности энергетического взаимодействия с приграничным им Ираном. То есть в этом конфликте они выражают рыночное начало.
Эти конкурентные факторы действуют уже сейчас. Если же учесть, что базовые месторождения России – Тюмень и Татарстан – на фазе снижения, а месторождения Восточной Сибири размещены далеко от европейских центров потребления; что новые площади на шельфах арктических морей и морском дне вокруг Северного полюса находятся на начальной стадии освоения, которое ожидается весьма затратным, – тогда контроль над коридорами транзита нефти и газа из стран ЦАР в Европу становится крайне актуальным. И мы полагаем, что долгосрочные интересы России заключаются в политике компромисса, нахождении общих интересов со странами ЦАР, и не в последнюю очередь с Туркменистаном.
Становится все более очевидной востребованность действенных шагов, призванных обеспечить учет и баланс интересов производителей, транзитеров и потребителей газа, выработки ясных, прозрачных и недискриминационных принципов взаимоотношений между ними. Именно такой подход лежит в основе энергетической политики Туркменистана, определяет содержание и направленность предложений и практических действий в этой сфере.
Мировые энергетические запасы и природный газ как важнейшая и самая экологически чистая их часть – достояние всего человечества. Мы, как государства, обладающие этим богатством, несем особую ответственность за его использование во благо людей, во имя мира, сотрудничества, развития и прогресса.
Устойчивость мировой экономики сегодня опирается на устойчивость мировой энергетики. Это означает необходимость выработки проверенных, подкрепленных международным правом механизмов деятельности государств в этой сфере, формирования прочных, незыблемых и универсальных принципов, регулирующих ход глобального энергетического взаимодействия. Как ответственный и надежный производитель и поставщик энергоресурсов, Туркменистан готов к тесному сотрудничеству с государствами, международными институтами с целью выработки согласованных, транспарентных подходов ко всем вопросам глобальной энергетической стратегии. Особый упор на этом аспекте взаимодействия делается в ходе председательства Туркменистана в Энергетической хартии в 2017 году.
Правила комментирования
comments powered by Disqus