Евразийский союз (ЕАС), который усилиями России, Казахстана и Белоруссии должен появиться на карте мира к 2015 году, во многом формируется по образу и подобию Европейского союза (ЕС).

Сам по себе этот факт не вызывал бы вопросов, если бы речь шла только о форме, но не о содержании. Ведь не исключено, что кризисы и коллапсы, перманентно возникающие внутри ЕС, равно как и методы их локализации, будут, как сорная повилика, занесены при пересадке на нашу интеграционную почву. И тогда эта почва, удобренная многолетними обидами и недоговорками, может родить не гибридного красавца, а самого настоящего зеленого уродца.

Уже сейчас, в рамках Таможенного союза и продолжающего формироваться единого экономического пространства, предтечи ЕАС, закладываются нормы и правила, действующие в Евросоюзе. Сегодня интеграторы называют их “передовыми”, но не исключено, что уже завтра они станут самой обыкновенной ловушкой, особенно на фоне явной эскалации тремя странами бурного процесса единения и все громче звучащих угроз ряда стран ЕС, в частности Франции и Великобритании, о выходе из Евросоюза.

Опыт ЕС – это средоточие как плюсов, так и минусов, и, идя методом копирования, наши страны, конечно же, пытаются отделять зерна от плевел, но далеко не на всех направлениях.

В жирный плюс авторам Евразийского союза, решившим привнести в интеграционный процесс нюансы, несвойственные объединенной Европе, можно записать несколько моментов. Первый из них касается военной сферы. По существующим внутри Евросоюза договорам, каждое государство может вести самостоятельную внешнюю и оборонную политику, а ЕС не должен в нее вмешиваться. Этот момент неоднократно подвергался жесткой критике, которая, впрочем, не имела перспектив ввиду сотрудничества большинства стран ЕС с НАТО. И только совсем недавно Евросоюз приступил к реализации “постоянного структурированного партнерства” отдельных стран – членов ЕС в военной сфере.

Эксперты называют это компромиссом, который вызван нежеланием государств жертвовать своим суверенитетом в сфере политики безопасности и обороны. Правда, даже аналитики пока не могут однозначно сказать, во что выльется для Европы такое половинчатое сотрудничество – в плюс или в минус. А вот в ЕАС изначально расставляются иные акценты. Главы трех постсоветских стран еще “на берегу” заявили о намерении сформировать единое оборонное пространство Евразийского союза, а также коллективные вооруженные силы ЕАС для поддержания стабильности и погашения конфликтов в странах-участницах. Это вполне логично, учитывая нестабильную геополитическую ситуацию в регионе, и продиктовано предыдущими многолетними интеграционными инициативами в данном направлении. Более того, создавая прочную связку “один за всех и все за одного”, страны-участницы ЕАС снижают риски военных и локальных конфликтов и сосредотачиваются на строительстве новой модернизированной и инновационной экономики.

Второй момент связан с выработкой единой энергетической политики союзных стран. За годы своего существования ЕС так и не смог привести эти вопросы к единому знаменателю, и они по-прежнему решаются на уровне межгосударственных отношений. ЕАС предполагает более конструктивный подход. Лидеры трех государств уже заявляют о необходимости появления соответствующего документа, который бы постепенно уводил страны союза от практики двусторонних договоренностей и учитывал “комплексные реалии”. Большинство экспертов положительно оценивают такой шаг. По их мнению, если это станет предметом исключительной компетенции ЕАС, то появится возможность уйти от традиционно сложных взаимоотношений поставщиков и потребителей энергоресурсов, а также поставщиков между собой, избежать ненужной и неэффективной конкуренции энергетических инфраструктур, поскольку все имеющиеся и строящиеся энерготранспортные каналы будут вовлечены в единую энергосистему.

Но, к сожалению, жирных минусов в перенесении европейского опыта на почву евразийства все же больше. И они более очевидны, чем плюсы. Взять, например, раздутость органов управления ЕС и огромные затраты на их содержание, что неод­нократно подвергалось зубодробильной критике, но до сих пор является данностью. Не исключено, что это гнильное заболевание способно поразить и структуры Евразийского союза. Предположительно, они будут состоять из высшего органа политического руководства – Совета глав республик и глав правительств ЕАС, высшего консультативно-совещательного органа – Парламента ЕАС, плюс Совета министров иностранных дел ЕАС, координирующего внешнеполитическую деятельность стран-участниц, и Межгосударственного исполнительного комитета (контролирующий орган). Также ожидается появление Информационного бюро исполкома ЕАС и Совета по вопросам образования, культуры и науки. Кроме того, предлагается создание следующих наднациональных структур: комиссия по сырьевым ресурсам, призванная устанавливать цены и квоты на сырьевые товары и энергоносители; фонд по делам экономического и научно-технического сотрудничества; комиссия по межгосударственным финансово-промышленным группам и совместным предприятиям; международный инвестиционный банк ЕАС; международный арбитраж ЕАС; комиссия по вводу расчетной денежной единицы; комиссия по экологии. И это только пока. Между тем в рамках Таможенного союза уже действуют Высший евразийский экономический совет и Евразийская экономическая комиссия. И не получится ли так, что бюджеты этих структур будут превалировать над другими статьями расходов, как это происходит в системе ЕС? В частности, стоит отметить, что в Евросоюзе в период с 2007-го по 2013-й на содержание администрации закладывалось 2,8 процента от бюджета ежегодно, тогда как на безопасность граждан – от 1,1 до 2,3 процента (по возрастающей в течение пяти лет).

Еще один явный минус видится в том, что принятие решения о создании ЕАС – чисто политический шаг. Да, Нурсултан Назарбаев не раз заявлял, что “создание Евразий­ского союза возможно только на основе широкой общественной поддержки” и что “наша евразийская интеграция не должна идти верхушечным, сугубо бюрократическим путем; интеграция – слишком важное дело, чтобы доверять его только политикам”. Но эти заявления пока не привели в действие такой политический инструмент как референдум, который активно использовался при вступлении европейских стран в ЕС. В этой связи стоит вспомнить пример Норвегии, намеревавшейся стать частью Евросоюза, но отказавшейся от заманчивых интеграционных перспектив из-за позиции большинства населения, или нынешние угрозы британцев о возможном проведении референдума по выходу из ЕС по причине невозможности бесконечно балансировать между национальными и наднациональными интересами.

Поскольку наши, евразийские, интеграторы не предусмотрели такой механизм, то рано или поздно это может сыграть злую шутку и в перспективе поставить под вопрос не только легитимность существования самого союза, но и его целесообразность. Особенно в разгар потенциальных кризисных явлений, которые неизбежно будут возникать в отношениях между самостоятельными и достаточно амбициозными политическими игроками, коими являются наши страны.

Не меньше вопросов вызывает проведение монетарной и бюджетной политики ЕС в целом. Сегодня тот самый главный плюс, который всегда ставился в заслугу Евросоюзу, – выработка общих решений при сохранении значительной степени национальной независимости, – стал больше смахивать на минус. Экспертное сообщество уже откровенно заявляет, что отсутствие единого конфедеративного государства – главная причина затянувшегося кризиса в еврозоне, и без кардинального переформатирования ЕС он вряд ли может быть преодолен вообще. По мнению аналитиков, единая кредитно-денежная политика и втискивание стран с разным уровнем экономик в жесткие рамки фиксированных валютных курсов и дальше будет только усугублять ситуацию, приводя к еще большей утрате странами ЕС своей конкурентоспособности. Вполне вероятно, что и пробуксовка вопроса о создании единой валюты на просторах Таможенного союза, а в перспективе и ЕАС объясняется именно подобным обстоятельством, а вовсе не необходимостью компенсации обменного курса Казахстану и Белоруссии со стороны России.

Риски и опасности налицо, но непонятно, как инициаторы интеграции собираются (и собираются ли вообще) решать эти острые проблемы. И пока в ответ на эти вызовы не прозвучат вразумительные версии вариантов спасения, ставить вопрос о реальности создания ЕАС, как нам кажется, преждевременно. Возможно, ясность по поводу того, что хорошего, а что плохого мы позаимствуем у Европы, появится осенью, в ходе встречи Нурсултана Назарбаева и Владимира Путина, на которой будут обсуждаться дальнейшие шаги наших стран в плане интеграции.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram