Говоря о прогнозах для Казахстана на 2020 год можно с высокой степенью уверенности утверждать, что определяющими для него будут пролонгированные тренды «длинного 2019 года». Эпохальное событие 2019 года – транзит власти, и его «побочные эффекты» в виде роста гражданского активизма, протестности, политизации молодежи, а также обновления социально-экономического курса казахстанской власти вкупе с заявленной политической модернизацией – отбрасывает тень и на 2020 год, задавая его повестку.

Повестка дня 2020

Какие пролонгированные тренды 2019 года влияют на повестку 2020 года?

Во-первых, транзит власти ожидаемо привел к формированию новой конфигурации власти – она заметно усложнилась, в ней стало больше действующих лиц, повысилась конкуренция между институтами. Появился новый влиятельный политический институт – канцелярия первого президента – Елбасы или, как ее называют в казахстанских экспертных кругах (по месту пребывания) – «библиотека».

Партия Nur Otan также сформулировала заявку на «партизацию» власти, что подразумевает трансформацию этой доминирующей политической силы из «партии власти» в «правящую партию». Очевидны амбиции партии на заметно большее влияние на политические процессы в стране, прежде всего, посредством парламентской фракции. Однако овладение парламентом всей полнотой властных полномочий, похоже, произойдет только после предстоящих парламентских выборов. Поворотным пунктом станет сложение полномочий правительства перед вновь избранной нижней палатой парламента – мажилисом. Победившая на выборах партия должна сыграть ключевую роль в формировании нового кабинета министров, что позволит ей усилить свои контролирующие функции.

Заметны претензии на политическую субъектность и со стороны силовых органов. Напомним, что Совет безопасности, пожизненно возглавляемый первым президентом – Елбасы, обрел в 2018 году конституционный статус. Именно этот орган стал ключевым модератором реакции власти на кордайские события февраля 2020 года, что подчеркивает его политическую субъектность и самостоятельность.

Таким образом, произошло перераспределение властных полномочий, ранее сосредоточенных в руках первого президента – Елбасы, между несколькими институтами. Пресловутый тезис о том, что второй президент не будет обладать той полнотой власти, какой обладал первый президент, оказался реализованным на деле.

Во-вторых, несмотря на декларируемую новым главой государства преемственность, К. К. Токаев вносит коррективы в социально-экономический курс. «Левый крен» в социальной политике обозначился сразу после вступления нового президента в должность. Выразился он в росте заработных плат бюджетников, пенсий и стипендий, проведении «кредитной амнистии» для социально-уязвимых слоев населения, освобождении микро и малого бизнеса от налога на прибыль сроком на три года, расширении адресной социальной помощи многодетным семьям.

Другим приоритетом президентства К. К. Токаева можно назвать концепцию «слышащего государства», суть которой заключается в конструктивном диалоге между властью и обществом. На этом треке было реализовано несколько инициатив: это создание виртуальной приемной президента на сайте Акорды, формирование отдела по контролю за рассмотрением обращений в структуре президентской администрации, а также создание Национального совета общественного доверия при президенте РК.

Последний стал площадкой, на которой была объявлен курс на политическую модернизацию – пакет экономических, социальных и политических реформ, представленных на площадке НСОД, включал такие нормы, как изменение порядка организации митингов с разрешительного на уведомительный, снижение регистрационных барьеров для создания политической партии, внедрение института парламентской оппозиции, декриминализация статьи о клевете и т.д.

Среди инициатив, вошедших в экономический пакет – сокращение квоты на привлечение иностранной рабочей силы до 40%, а также включение в составы советов директоров социально-значимых предприятий квазигосударственного сектора представителей гражданского общества. В целом, можно констатировать, что предложенные на площадке НСОД нормы направлены на усиление подотчетности и прозрачности власти, а также создают условия для политической конкуренции.

Курс на политическую модернизацию, подкрепленный прозвучавшим в послании народу Казахстана тезисом о том, что социально-экономические реформы невозможны без общественно-политической модернизации – можно считать пролонгированным на 2020 год. Критической точкой, в которой сойдутся все тренды предшествующего периода, являются предстоящие парламентские выборы. Согласно Конституции, выборы в нижнюю палату Парламента – Мажилис – должны пройти в начале 2021 года, хотя существует вероятность их досрочного проведения. Но какой бы ни была дата выборов, электоральная повестка очевидно будет определять общественно-политические тренды 2020 года.

Обозначенные выше меры «социальной терапии» и политического маркетинга Акорды стали в определенной степени реакцией на волну протестных акций, прокатившихся по Казахстану в 2019 году, а рост гражданского активизма – это третий значимый тренд прошлого года.

Транзит власти привел к «пробуждению» общества, подъему гражданского активизма – особенно заметной стала политизация городской молодежи.

Кроме того, выборные процессы сопровождались небывалой активностью наблюдателей.

Закономерно, что в поствыборный период один за другим стали заявлять о себе новые политические проекты: Демократическая партия Казахстана, вокруг которой сплотились представители старой оппозиции, молодежные движения «Оян, Казахстан» и «Республика», Коалиция гражданских инициатив HAQ, которая представляет интересы городского среднего класса и консолидирует различные форматы гражданского активизма. Вероятность того, что перечисленные новые проекты пройдут процесс регистрации в период, оставшийся до выборов, и создадут конкурентное политическое в следующем электоральном цикле, невысока на фоне последних мер силовых структур по задержанию активисто.

Будут ли реформы в экономике?

Таким образом, повестку начала 2020 года задают три ключевых тренда: трансформация политико-властной вертикали, политическая модернизация, рост гражданского активизма и политизации населения.

Однако первоочередной представляется задача необходимости социально-экономических реформ, поскольку социально-экономическая стабильность определяет и устойчивость политико-властной системы, и успех политических реформ, и служит сдерживающим фактором для роста протестности.

Экономика Казахстана для стороннего наблюдателя представляется устойчивой: рост ВВП в прошлом году составил 4,5. Последние несколько лет этот показатель находился на восходящем тренде: в 2018 году рост ВВП составил 4,1%, в 2017 – 4%. Однако экономисты признают рост казахстанской экономики «некачественным».

Во-первых, он достигается за счет добывающих отраслей, а не высокотехнологичных перерабатывающих – если быть точнее, его обеспечивает кашаганская нефть.

Во-вторых, этот рост практически не транслируется на благосостояние казахстанцев.

Согласно данным исследований, доля расходов на продукты питания в бюджете казахстанцев составляет почти 50%. За бортом нынешней модели казахстанской экономики находятся не только безработные (4,8% или свыше 400 тыс. человек), но и категория самозанятых – а это свыше 2 млн. человек – доходы которых, а, следовательно, и социально-экономический статус крайне неустойчивы.

Очевидно, что назрела необходимость структурной перестройки казахстанской экономики. На расширенном заседании правительства, прошедшем 24 января 2020 года, президент К. К. Токаев поручил разработать программу экономических реформ. Этот документ должен быть подготовлен правительством, администрацией президента и национальной палатой предпринимателей «Атамекен» уже к 15 мая.

Для контроля над реформами президент поручил создать Центр анализа и мониторинга социально-экономических реформ при администрации президента, в который, помимо сотрудников администрации президента, войдут представители научного и экспертного сообщества. Не исключено, что со временем он будет преобразован в агентство по реформам при президенте РК.

Очевидно, что администрация президента намерена ужесточить контроль над правительством и экономическими реформами. Вопрос в одном: хватит ли у правительства действующего премьера Аскара Мамина реформистского потенциала для «глубоких и, возможно, радикальных реформ»?

Выборы как точка бифуркации

В то же время очевидно, что кредо Н. А. Назарбаева, сформулированное им три десятилетия назад в формуле: «Сначала экономика – потом политика», на данном этапе развития казахстанского государства и общества себя исчерпало. Для повышения эффективности госаппарата нужен парламентский контроль, который действующий парламент, в нынешнем своем составе, осуществляет не в полной мере.

Именно поэтому предстоящие выборы рассматриваются как точка бифуркации, которая покажет, насколько устойчив курс на политическую модернизацию в Казахстане. Отметим, что до старта электоральной кампании должен быть принят пакет реформ, либерализирующих выборное и партийное законодательство. В настоящий момент две концепции законопроектов – о мирных собраниях и о политических партиях и выборах опубликованы на платформе Открытые НПА.

При этом концепция законопроекта о мирных собраниях уже подверглась массированной критике со стороны общественности. Общественные слушания в Алматы с участием министра информации и общественного развития Даурена Абаева прошли в конфронтационном духе. Известный казахстанский правозащитник, директор Казахстанского международного бюро по правам человека Евгений Жовтис, в частности, отметил, что норма о переводе организации митингов с разрешительного принципа на уведомительный была реализована в представленной разработчиком законопроекта – Министерством информации и общественного развития (МИОР) не в полной мере. Состоятельность данного тезиса подтверждают задержания, которые прошли в Алматы в марте 2020 года.

В числе триггеров протестности межэтнический фактор занимает значимое место

Эта коллизия уже спровоцировала выход из Нацсовета общественного доверия одного из его членов – общественного деятеля Бахытжана Букарбая, заявившегося, что разработанный МИОР документ не соответствует тому проекту, который продвигал НСОД.

В связи с этим возникают сомнения, будет ли принят пакет политических реформ в полном объеме? Не встретят ли эти реформы упорное сопротивление в госаппарате или элите? С этим тесно связан вопрос, будет ли переформатировано партийное поле в период подготовки к выборам? Будут ли выпущены на поле предстоящей электоральной кампании новые игроки?

Партийная мозаика как формальность 

В настоящее время в Казахстане зарегистрировано шесть политических партий. «Партия власти» Nur Otan, возглавляемая Н. А. Назарбаевым, имеющая конституционное большинство в парламенте и прочно сросшаяся, по мнению экспертов, с госаппаратом. В настоящий момент рейтинги Nur Otan находится не на высоте. В какой-то мере это следствие просчета политтехнологов, создавших из Nur Otan монополию на партийном поле – как следствие, вся ответственность за социально-экономические проблемы в стране целиком ложится на «партию власти», что негативно отражается на ее рейтинге.

Осенью прошлого года лидер партии призвал ее модернизироваться – рекрутировать в партийные ряды гражданских активистов, блогеров. Итоги перезагрузки партии обещают подвести 5 марта, на расширенном заседании политсовета партии.

Будут ли выпущены на поле предстоящей электоральной кампании новые игроки?

Две другие парламентские партии – Коммунистическая народная партия Казахстана и «Ак жол» заметно активизировали свою деятельность в последнее время, видимо, почувствовав изменившуюся политическую конъюнктуру. Партия аграриев «Ауыл», не имеющая в настоящий момент представительство в парламенте, решила «оседлать» тему изъятия неиспользуемых земель и риторику борьбы с латифундистами. По-видимому, партия «Ауыл» рассчитывает войти в состав следующего Парламента, замкнув на себе проблематику реформирования сельского хозяйства и национал-патриотическую риторику.

Партия «Бірлік», сформированная на основе объединения партий «Руханият» и «Адилет», находится с момента своего создания в состоянии анабиоза. ОСДП «Акикат», позиционирующая себя как истинная и настоящая оппозиция, после скандальной смены руководства, впала в затяжной кризис.

Альтернативой ОСДП «Акикат» видится проект Демократической партии Казахстана, учредительный съезд которой был намечен на 22 февраля. Однако из-за задержаний активистов партии в регионах съезд был отменен в последний момент. Остальные заявленные партийные проекты пока пребывают в подвешенном состоянии – по всей видимости, их инициаторам не хватает опыта и ресурсов, чтобы пройти все этапы регистрации.

Вместо заключения

Низкая представленность и вовлеченность гражданских активистов в политических процессах (не считая акций протеста) ставит под сомнение, будет ли следующий состав парламента качественно отличаться от нынешнего или изменения будут исключительно косметическими.

Важным трендом этого года станет, с высокой долей вероятности, обострение внутриэлитного противостояния, видимыми проявлениями которого является активизировавшаяся антикоррупционная кампания (задержания акима Павлодарской области и нескольких акимов районов городов Нур-Султана и Алматы), и напряжение информационного поля, выражающееся в сливах и скандалах в социальных сетях.

Наконец еще один вопрос, ответ на который определит события 2020 года: будет ли продолжаться раскручивание протестной повестки, следует ли ожидать митингов и волнений. Февральские события в Кордайском районе, где бытовой конфликт между казахским и дунганским населением перерос в массовые столкновения на межэтнической почве, показали, что социально-экономические проблемы и бедность сельского населения, неудовлетворенность качеством работы госаппарата, высоким уровнем коррупции, будут искать выход в различных «точках кипения». В числе триггеров протестности межэтнический фактор занимает значимое место.

Тренд на переплетение протестной повестки и межэтнического фактора обозначился гораздо раньше: заметен он был еще в 2019 году, когда сначала произошли антиармянские выступления в Караганде (поводом послужило убийства парня-казаха в ресторане, принадлежащем армянам), а затем произошло избиение иностранных сотрудников на месторождении Тенгиз из-за «неуместного селфи» одного из экспатов. Общим во всех трех событиях можно назвать то, что в них сложно отделить фактор межэтнической напряженности и социально-экономическую проблематику.

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram