Первая волна эмиграции состояла примерно пополам из релокантов и политически мотивированных эмигрантов, как мы выяснили в прошлый раз. О первых мы подробно говорили в прошлый раз, а сейчас попытаемся разобраться с «политическими». Данная часть исследования составлена с использованием материалов полевых исследований, любезно предоставленных Полиной Беккер и Еленой Рычковой. Выражаю им глубокую благодарность за помощь.
Первая волна
Опрос Университета Хельсинки показал, что 55% эмигрантов заявляли, что подвергались «политическому давлению» в России. Около 30% фигурировали в расследованиях об экстремистской деятельности, задерживались, опрашивались и профилактировались органами. 20% испытывали дискомфорт от неприятия своих взглядов в семье, на работе или даже в интернете.
Выдержки из интервью респондентов показывают, что речь об антироссийских убеждениях, выступлениях против защиты Донбасса, а также участии в работе экстремистских сообществ.
«Вызывали на допрос за финансирование избирательной кампании Навального... Не вижу для себя возможности продолжать жить в стране-агрессоре... Желание перестать спонсировать налогами действующую власть... Страна не имеет будущего с диктатором у власти... Будущее запретили» – цитируют социологи респондентов.
На основе доступных социологических данных антироссийских организаций можно рассчитать профессиональную структуру «политических». 27% – работники сферы культуры и искусства, 26,6% – были офисными работниками, 21% – наука и образование, 19% – медиа и реклама, наконец, около 7% работали в сфере ИТ. Прочие специальности представлены на уровне статпогрешности.
По достатку около 75% «политических» жили «выше среднего», что примерно соответствует уровню жизни 30% россиян. 50% имели на старой работе подчиненных, из них у 13% был собственный бизнес, а около 37% – были руководителями старшего и среднего звена на чужих предприятиях или в НПО. (Согласно исследованию, практически никто из опрошенных не работал в государственных и муниципальных учреждениях, включая вузы, школы, музеи).
Все это очень сильно отличается от среднего социального среза российского общества. Политические эмигранты имели высокий достаток, но при этом в большинстве своем не занимались производительным трудом, несмотря на высокий уровень формальной квалификации (около 80% имели высшее образование).
Можно заключить, что выезд большинства этих лиц не нанес особого ущерба реальной экономике. Уход же с работы большой группы педагогов, журналистов и работников, которые участвовали в деятельности экстремистов или сочувствовали ей – нужно, скорей, признать благом для общества.
Причины эмиграции
В среде политической эмиграции 2022 года заметное число представителей «ядра» экстремистских сообществ или известных иноагентов, которые решили покинуть страну в новых условиях.
Их выезд носил организованный и явно запланированный характер: руководство многих штабов Навального покинуло Россию в конце 2021 года, когда НАТО начало обострение ситуации на Украине. Весной 2022-го поступило сообщение о выезде до 200 сотрудников 5 изданий-иноагентов в России. В частности, в Латвию переместилась редакция «Новой Газеты» и телеканала «Дождь» (в общей сложности до 100 человек), которые продолжили свою работу через интернет.
Эмиграция рядовых активистов наоборот была поспешной и неорганизованной. 75% опрошенных эмигрантов признавались в неуверенности на новом месте, 49% имели минимальные сбережения, 50% (то есть политические, а не «релоканты») – заявили о потере работы и сложности с поисками новой. Фактически отъезд из России стал для многих жизненной катастрофой.
Практически все «политические», кто описывал свое состояние перед эмиграцией в интервью и переписке, упоминали острый страх и потерю концентрации, которые подпитывались новостями из иностранных и либеральных СМИ и слухами в экстремистской среде. В большинстве случаев решение об эмиграции принималось на пике паники, которая подстегивалась очередным сообщением об опасности и призывом бежать.
Многие эмигранты находятся под сильным давлением собственной среды, которую можно назвать субкультурой. Здесь даже свои особенности языка, отличные, в том числе, от молодежного или сетевого жаргона. Замкнутость оппозиционной касты усиливала эмоциональное воздействие слухов и информационных вбросов на ее участников.
Так, активистка радикальных кругов в течение дня бежала в Германию и запросила убежище, после звонка знакомого с обещанием, что «скоро введут военное положение и закроют границы». В других случаях бегство происходило за счет чистой медийной «накачки», но чаще всего комбинировались оба фактора.
Под влияние экстремистов попал, например, режиссер Юрий Быков. Его индуцировал иноагент Антон Долин, занимающий антироссийскую позицию на Украине, запугав некими абстрактными «опасностями» и сославшись на пример других уехавших.
«У меня [было] совершенно размыто восприятие реальности, я ни на чём не могу сосредоточиться, то есть я не эффективен. Мне всё время кажется, что вот сейчас постучат, или раздастся звонок, или ещё что-то... Как говорится, все побежали и я побежал. Я взял билет в Армению, прилетел туда. ... Ну, я побыл там три недели, понял, что оставаться без конкретных стратегических профессиональных планов где бы то ни было бессмысленно. Надо либо возвращаться обратно, либо пилить дальше, понимая, что, будучи режиссёром, ты должен будешь иметь какую-то очень чёткую позицию и никогда больше не вернёшься в Россию. Я вернулся» – рассказал Быков, объясняя свой отъезд и решение вернуться в Россию.
Преувеличенный страх на грани паники испытывала значительная часть аудитории антироссийской пропаганды, не участвовавшая в эмиграции. Например, один из лично знакомых либералов в течение весны постоянно просил окружающих «не использовать слово «война», а то посадят», и отказывался сознавать, что это выглядит до крайности нелепо.
В эмиграции очень многие также заявляют, что подвергаются слежке со стороны спецслужб России, которые намереваются их похитить на чужбине или арестовать в случае приезда домой. Очень часто в «работе на ФСБ» подозревают пытающихся войти с ними в контакт журналистов, социологов и даже знакомых из РФ, которые пишут им через соцсети. При этом практически никто из этих эмигрантов не был знаменит и не обладал политическим весом на родине, то есть не имеет рациональных причин опасаться интереса спецслужб.
Источником страха становятся только российские силовики. Эмигрантка, подвергшаяся утомительному восьмичасовому допросу немецкой полицией, заявляла, что чувствовала особую «защищенность» при общении с иностранными властями.
Подобная картина мира – результат информационной обработки антироссийскими СМИ. Западная пропаганда активно запугивала свою аудиторию последствиями санкций и репрессиями властей, но вместо мобилизации протеста вызвала панику, которая была подхвачена иноагентами и экстремистскими кругами. Фактически на весну-лето 2022 года Запад, сделав ошибку, серьезно ослабил собственную «пятую колонну» в РФ.
Уклонисты в обоих смыслах
«Уклонистами» изначально называли партийных оппозиционеров в советской России из-за именований антипартийных течений «уклонами». В 1990-е оно перекинулось на уклоняющихся от военной службы, но в 2022-м два смысла соединились в одном.
Анкетирование эмигрантов-уклонистов октября 2022 года показало, что 77% уехавших не только уклонялись от мобилизации, но также стремились протестовать таким образом «против политики России». 50% признали, что регулярно читают или смотрят видеоролики СМИ-иноагентов, включая «навальнистские». Еще более 20% заявляют, что настроены против политики РФ, но не следят за политическими новостями – во что верится с трудом. Аналогичные оценки дают наблюдатели и участники процесса «эмиграции уклонистов».
Психотерапевт Никита Рахимов (сам бежавший от мобилизации 21 сентября) говорит:
«Это более либеральные люди, чем в среднем россияне. Они лучше видят, что события в дальнейшем могут развиваться по плохому сценарию. Они боятся такого развития событий».
Западный социолог Митрохин:
«Как говорят участники процесса, очередь в Верхний Ларс была похожа на митинги в поддержку Навального и по социальному, и по возрастному составу».
Содержание центрально-азиатских чатов эмигрантов (сентябрь-октябрь 2022 года) напоминает митинги экстремистов: «Сбылась бы мечта Навального стать президентом и войны в Украине бы не было... У России будущего нет... Путин будет воевать до последнего россиянина... [Нужно] пустить пулю офицеру, либо военному комиссару в качестве протеста».
Психологический портрет новой волны эмигрантов практически тождественен политическим. Тот же страх «слежки ФСБ», те же панические настроения, тот же спонтанный отъезд без длительной подготовки. (Эмигранты используют устойчивое выражение «уехать на панике»). Разница лишь в том, что образом страха является не ожидание, что «придут или позвонят», а «пришлют повестку». Причем, этот страх могут испытывать люди заведомо на подходящие для службы по закону, из которых единицы могли попасть под ошибочную мобилизацию и быстро вернулись бы домой.
В сообществе для «уклонистов» «Пограничный контроль» (ноябрь 2022), фиксирующим отношение участников к воинской службе и специальность, изучены личные данные 105 уехавших. 71% из них не подлежали призыву по различным причинам (одному, например, было 72 года), однако предпочли покинуть страну. Только 6% заявляли, что покинули страну после того, как их искали представители военкомата, остальные – уехали от чисто гипотетической угрозы. Близкую оценку дают подсчеты на основе информации того же сообщества, сделанные одним из блогеров.
Как отмечено выше, большинство уехавших – аудитория СМИ-иноагентов и экстремистских ресурсов, которые были заражены паникой и приняли решение срочно бежать. Таким образом, речь о людях, которые некритично воспринимают антироссийскую пропаганду, разделяют антигосударственные взгляды.
Носителей иных взглядов в сообществах эмигрантов нет. «Кто верит Путину, тот в чатах "релокация" не сидит» – комментирует один их пользователей. В сообществе периодически устраивают охоту на «зетников» (сторонников российской власти), но реальных «инакомыслящих» никто из участников переписки не упоминал. Единственный зафиксированный случай политического конфликта (чат эмигрантов в Узбекистане, сентябрь) – групповое осуждение участника, признавшегося, что сравнивает российские и украинские новости. Чтение российских СМИ было признано недопустимым.
В сочувствии власти также подозревают тех, кто хочет поехать в Россию или рассматривает такую возможность. Это считается «предательством», но реэмигранты пытаются оправдаться.
«Мне вот 23 года, магистр юриспруденции, начиная с 19 лет, активно участвовал в акциях протеста против режима. Прекрасно понимал, что будет война... Просто от меня отказалась семья, друзей нет, пытался 3 недели выжить, работал на двух работах по 14-15 часов в день, жил в шелтерах, и просто не смог» – пишет один из них (Казахстан, октябрь 2022).
Изначальную специальность эмигрантов второй волны сложно оценить. Судя по доступным данным, среди них до 37% сотрудников ИТ-индустрии (в статистику может частично попадать и первая волна), но обычно это программисты младших разрядов «джуниор» и «интерн», а также работники вспомогательных служб, многие из которых не имеют профильного образования и опасаются из-за этого не получить отсрочки от мобилизации.
Более 25% не могут или отказываются идентифицировать свою профессию. 9% работают в сфере «медиа, искусстве и спорте», 8% в финансовой отрасли и сфере туризма, 5% в образовании. 5 и 4% соответственно заявили, что работают в сфере строительства или здравоохранения. (К последним себя относят и психологи, которых аномально много среди эмигрантов).
Материальные и бытовые проблемы действительно стоят очень остро перед большинством. Источник дохода сохранили только те, кто смог продолжить работу или управление своим делом в удаленном режиме. «Здесь все, у кого работа – на удаленке» – пишет эмигрант из Узбекистана. «[Нужно] переехать жить в хостел, идти работать на доставку, на стройку, делать ремонт, официант, бармен» – описывает жизненную программу эмигрант в Казахстане (октябрь 2022).
Для многих катализатором желания вернуться стал конфликт с бывшим окружением. «Ему в спину кричат, что он предатель. Он общается с друзьями, а они ему рассказывают, что повесток они не получали, все нормально, а ты паникер и уезжать никуда не надо было» – приводит психолог Рахимов рассказы других эмигрантов.
Он старается отговорить эмигрантов от возвращения в РФ, но жалуется на недостаток идеологической накачки эмигранта новой волны, который «зачастую не имеет и какой-то осознанной четкой позиции. За что он и против чего».
Мониторинг эмигрантских чатов показывает, что обратный отток в Россию начался с середины октября, хотя некоторые эмигранты продолжают жить «на два дома» курсируют между Россией и новым местом пребывания.
Выводы
Очень большую роль в эмиграции сыграли идеологические факторы, принадлежность или симпатии уехавших к экстремистким группировкам или доверие СМИ-иноагентам.
В первой волне таких не менее 55%, причем среди них много представителей «ядра» экстремистов («Штабов Навального» и иных). Во второй – более 70%, и здесь, видимо, больше представителей «периферии» антигосударственно настроенных групп.
В эмиграции некоторые открыто допускают террористические высказывания и выражают симпатии к военным противникам РФ. Среди эмигрантов первой волны более половины «политических» профилактировались и подвергались оперативным действиям со стороны полиции на родине.
В большинстве случаев отъезд – спонтанное и плохо подготовленное действие, вызванное информационной «накачкой» со стороны антироссийских сетевых СМИ, а весной 2022 года – подстегнутое организованной эмиграцией руководства экстремистких сообществ и редакций СМИ-иноагентов.
Для эмигрантов характерна повышенная тревожность, неуверенность в себе, некритичное восприятие антироссийской пропаганды и слухов в своей среде. У второй волны тревожность достигает сверхвысокого уровня, что затрудняет ее социологическое изучение. Среди нее также несколько выше уровень взаимного недоверия, что выливается в «охоту на зетников» и групповое осуждение «неверно мыслящих» в своих рядах.
Практически все эмигранты существенно пострадали материально и психологически в ходе эмиграции, лишились работы и испортили отношения с семьей и коллегами. Уровень жизни смогли сохранить преимущественно «айтишники» или иные квалифицированные специалисты, которые договорились об удаленной работе или наладили дистанционное управление собственным делом.
С середины октября 2022 года началось вынужденное возвращение второй волны эмиграции в Россию. Аналогичные процессы среди первой волны относятся к лету. Учитывая политические убеждения, «возвращенцы» могут стать активными участниками экстремистской и подрывной деятельности на родине.
Правила комментирования
comments powered by Disqus