9 июня 2019 года в Казахстане прошли внеочередные президентские выборы, убедительную победу в которых, набрав 70,96% голосов одержал Касым-Жомарт Токаев. Первый год президентства для Токаева выдался сложным. Сначала были митинги и акции протеста, на которых люди выражали несогласие с результатами голосования и требовали провести выборы повторно. Затем – взрывы боеприпасов в г. Арыси.
Потом межнациональный конфликт в Кордайском районе Жамбылской области. А конец первого года президентства для Токаева и вовсе выдался «веселым»: падение цен на нефть и пандемия коронавируса… Справился ли второй президент Казахстана с этими вызовами судьбы? Как оценить второго президента по сравнению с деятельностью Первого президента республики, Лидера нации Нурсултана Назарбаева? Помог ли Токаеву его МИДовский бэкграунд на посту главы государства? На эти и другие вопросы в интервью Ia-centr.ru ответил известный казахстанский политолог, главный редактор биографической энциклопедии «Кто есть кто в Казахстане» Данияр Ашимбаев.
– Данияр Рахманович, я думаю, вполне логично, что для оценки второго президента нужно сначала сравнить его с первым президентом Казахстана.
– Сравнивать, конечно, хочется… Но они слишком разные. Назарбаев стал президентом три десятилетия назад – в другой стране и при других политических возможностях. Соответственно, тот Назарбаев, который принял власть, и тот Назарбаев, который власть оставил – это разные люди: и ситуация изменилась, и взгляды, возрастные факторы опять же сыграли свою роль. Поэтому механическое сравнение двух президентов, на мой взгляд, невозможно.
И Токаев, и Назарбаев, повторюсь, люди слишком разные. Их объединяет только то, что оба были главами правительств в свое время. И говорить, что тот хуже, а этот лучше – я бы не стал.
Назарбаев выдвинулся как реформатор и интернационалист – в то время, когда в обществе был на это запрос. Токаев тоже воспринимается обществом как реформатор, но нужно понимать, что общество само с одной стороны вроде как хочет реформ, но с другой – не понимает какие реформы нужны. Кроме того, есть второй важный по значимости запрос от общества – сохранение той стабильности, которая есть. И Токаеву постоянно приходится искать компромисс между стабильностью и необходимостью реформ. Но не реформ ради реформ, а реформ, основанных на здравом смысле.
Потому что все мы прекрасно помним события тридцатилетней давности – горбачевскую перестройку, которая началась как реформы ради улучшения качества жизни и систем управления, а закончилась набором реформ ради реформ и страну разнесло на части.
Кроме того, у Токаева есть существенный фактор – наличие Лидера нации, председателя Совета безопасности, председателя Совета по управлению фондом «Самрук-Казына» и председателя партии Nur Otan. И все это в одном лице. Да, все эти структуры реальной властной нагрузки не несут, но обозначают те сферы, в которых Первый президент сохраняет свое доминирование.
В результате мы видим, что силовые структуры ориентированы на Первого президента в большей степени, чем на второго. Квазигоссектор достаточно демонстративно игнорирует поручения второго президента, но потом тут же героически отчитывается о проделанной работе перед первым. Я считаю, что для обладающего властью человека по отношению к элите нужно иметь в своем арсенале и кнут, и пряник. Но кнут в виде силовиков им не контролируется в полной мере, так же, как и пряник – в виде квазигоссектора.
И в таких условиях возможности для политического маневра у Токаева очень ограничены. Опять же не стоит забывать, что Токаев не революционер, а кадровый дипломат, от которого ждать резкие движения не приходится. Но без кнута и пряника продвигать какие-то инициативы довольно сложно. Да, он ввел концепцию «слышащего государства», да он стал более оперативно реагировать на возникающие запросы. Президент выезжал в Арысь, приезжал в Кордай – это все произвело положительное впечатление.
Кроме того, президент ввел ряд мер по либерализации политической системы – закон о митингах, закон о партиях, закон о парламентской оппозиции. Но все это меры ограниченного воздействия. Примером тому могут служить недавние события, когда в день вступления в силу закона о митингах группа провокаторов пыталась устроить беспорядки в обеих столицах. Политический транзит технически еще не завершен. Сейчас наступает период электоральной активности, впереди выборы в Сенат, Мажилис и маслихаты.
На все это наложилась карантинная истерия, которая обнажила большие проблемы в сфере госуправления. И вишенка на этом торте – вызовы в сфере управления экономикой. Системная экономическая политика в стране в принципе отсутствует. На мой взгляд, это самая большая проблема. У нас практически нет людей, способных предложить четкую и вменяемую экономическую программу, стратегию. А те разовые меры, которые периодически предлагаются, вызывают как минимум недоумение.
А ведь эти инициативы должны в первую очередь исходить от президента – по реформе квазигоссектора, по политике экономической модернизации, по поддержке предпринимательства, по созданию рабочих мест, по политике импортозамещения, по социальной политике, в сфере здравоохранения. Но то, что происходит во всех этих сферах, показывает, что вокруг президента нет не то, что сильных, вообще никаких экономистов. И ему самому порой приходится генерировать экономические планы.
– Может быть вся эта плачевная ситуация в экономике объясняется просто – действующий президент ведь ни разу не экономист. Образование у него –МГИМО, опыт работы – преимущественно в структурах МИД. У Назарбаева за плечами была заочная высшая партийная школа при ЦК КПСС и докторская диссертация по экономике.
– Не стоит забывать о том, что Токаев более двух лет был главой правительства, то есть занимал должность, на которой экономике хочешь-не хочешь, но надо учиться. Он был спикером Сената, где рассматривалось множество экономических законов, отчеты Счетного комитета, отчеты правительства. То есть президент в состоянии дать оценку ситуации в экономике. Но сгенерировать новый экономический курс ему должно помочь правительство, Нацбанк и, в первую очередь, администрация президента.
Если вы помните, именно в недрах администрации родились «Стратегия-2030», «Стратегия-2050», программы по диверсификации. Сейчас, на мой взгляд, экономический блок администрации президента не представляет из себя какого-то интеллектуального ресурса. В сфере практической экономики никто из них не работал – в основном это выходцы из госаппарата и квазигоссектора, который экономической эффективностью похвастаться не в состоянии.
В то же время людей, работающих в реальной экономике и имеющих представления о реальной экономике, знающих, что такое экономика вообще и экономика Казахстана в частности – практически не осталось. И среднее чиновничество такая ситуация вполне устраивает.
Они ни за что не несут ответственности и при этом не заинтересованы ни в каких сдвигах. Вот и получается, что кроме повышения налогов придумать больше ничего не в состоянии. За последний год, как вы помните, сначала была невнятная история с начислением и отбиранием АСП (адресной социальной помощи), потом – с увеличением взносов в пенсионный фонд, в котором постоянно творятся странные вещи. Потом – с пособием по потере работы из-за карантина («42.500»), потом возникла инициатива с введением прогрессивного подоходного налога. Тут, благо, президент вовремя переиграл ситуацию. Теперь пошли разговоры о повышении корпоративного подоходного налога и НДС. Такое ощущение, что кроме увеличения размера фискального бремени и частоты пособий по бедности/безработицы других идей просто нет.
Политики по созданию устойчивых рабочих мест нет. Распухший квазигоссектор ставит рекорды неэффективности. Минздрав, даже не попытавшись извлечь уроки из карантина, продолжает упорный курс на коммерциализацию медицины. И такие примеры можно перечислять до бесконечности…
– Вы сказали, что технически политический транзит еще не закончился. Что вы имели в виду?
– Да, Токаев – избранный президент. И большая часть кадров в республике ориентированы на него. Но, как я уже говорил, без контроля тех сфер, которые находятся под контролем Елбасы, возможности для маневра у него несколько ограничены. Опять же, есть вопрос по партии Nur Otan: какие бы разговоры сейчас не ходили, партия ориентирована на Назарбаева. В то же время кажется, что партия монолитна, но это не совсем так. Есть фракция в Мажилисе во главе с Нурланом Нигматулиным, на которую возложена задача по контролю предыдущих программ партии.
Понятно, что Нигматулин – тяжеловес и эти вопросы поручены индивидуально ему, на партии и не Бауыржану Байбеку. А новую программу партии, если помните, было поручено разработать премьер-министру Аскару Мамину. Опять же есть акимы областей, которые с одной стороны, являясь руководителями областных подразделений партии, подчиняются Елбасы, а с другой – являясь акимами, подчиняются действующему президенту. И для них важно соблюсти определенный баланс. А провести выборы по старым сценариям уже не получится, потому что есть растущее социальное и экономическое недовольство, есть протестный потенциал.
То есть у Токаева с одной стороны нет стимула тянуть на себе Nur Otan на выборах, но с другой – это центристская партия, на которой в определенном смысле держится вся конструкция.
– Почему нет стимула? Он же на пост президента на прошлогодних выборах выдвигался именно от партии Nur Otan.
– Да. И Nur Otan имеет неоплаченный вексель. Но все же это партия Первого президента, а не второго.
– Можно ли, учитывая все сказанное, предположить, что Назарбаев для Токаева сейчас – это тормоз-ограничитель?
– Я думаю, что Назарбаев для Токаева прежде всего – наставник. Во-вторых, он политический патриарх, аксакал с мнением которого необходимо считаться. И, в-третьих, это контролер, который не вмешивается в какую-то конкретную ситуацию, а, скажем так, смотрит за стратегией.
– Но его присутствие на политическом поле ограничивает деятельность действующего президента?
– Выдвижение тех или иных реформ может получить поддержку Елбасы, но эти реформы ему нужно обосновать. Грубо говоря, если второй президент скажет: «А давайте упраздним «Самрук», то Первый президент спросит: «Зачем?».
И любой экономист вам скажет, что в этом случае все долги «Самрука» лягут на бюджет. Я считаю, что госхолдинги вообще не нужны, но проблема в том, что простым указом их не упразднишь, потому что возникнут большие проблемы экономического и правового характера. Решаемые, в принципе, но нужен системный подход.
– И все-таки: окончательное слово в принятие тех или иных решений, получается, остается за Первым президентом?
– В определенных сферах – да. Если реформа рассчитана на два-три шага, то у Первого президента она вопросов не вызывает. Но если она затрагивает основы устойчивости власти, то понадобятся обоснования.
– Тогда возникает вполне логичный вопрос: насколько самостоятелен второй президент?
– Вся элита страны привыкла работать при Елбасы. Так? Они при нем были министрами, акимами, главами администрации, послами и т.д. Даже передав значительную часть властных полномочий, а институт президентства у нас сам по себе мощный инструмент, Назарбаев сохранил за собой косвенную часть влияния.
В то же время, ни партия, ни Совет безопасности, ни совет по управлению «Самрук-Казына», ни Ассамблея народа Казахстана, как я говорил, не являются реально властными органами. Они просто обозначают его присутствие, но не дают Назарбаеву реальных властных полномочий.
Реальные властные полномочия Н.А. Назарбаева – это он сам! Понятно, что у него в руках гигантский опыт, кадры знают характер и силу воли Первого президента.
И получается, что какая-то часть у нас переоориентировалась только на Первого президента, а какая-то – только на второго, но значительная часть привыкла уже ориентироваться на обоих. И ни один из президентов не заинтересован в каких-либо действиях или силах, которые могли бы привести к конфликту.
Да, у них был период непонятного сосуществования, затем второй президент официально закрепил за первым согласование значительной части кадровой номенклатуры и у них уже отработан механизм цивилизованного взаимодействия. Но плохо то, что ни у того, ни у другого нет полноценной экономической стратегии.
Мы видим ту же проблему на примере России, где есть очень много экономистов и финансистов. Те же оппозиционные экономисты – Михаил Хазин или Валентин Катасонов – ругая сложившуюся либеральную модель, не могут предложить взамен никакой альтернативы. Альтернативу предлагает только Сергей Глазьев, который считается слишком левым для уже сложившейся российской экономики. И в итоге в отсутствие людей, способных сгенерировать новый курс и не имея экономической стратегии, государство вынуждено жить в текущей парадигме.
– Давайте вернемся к Токаеву. Какие достижения и откровенные провалы были у него за первый год президентства?
– Во-первых, мы увидели нового президента – человека, который реагирует на общественное мнение и готов брать на себя ответственность. Токаев ответственности не боится и прислушивается к населению, которое за последние годы отвыкло от того, что его мнение что-то значит. Мы видим, как постепенно формируется новая президентская команда. В наших условиях – это вопрос достаточно важный: от грамотной расстановки фигур на поле зависит исход всей игры.
У нас поменялись уже два спикера Сената, несколько глав администрации президента, первых заместителей по вопросам идеологии, госсекретарей… Стабильного формирования команды пока еще мы не видели, но определенный алгоритм уже виден. Позиции Токаева укрепляются с каждым днем и все больше появляется людей, которые ориентированы на него, но в тоже время в немалой степени эти люди ориентированы и на Елбасы. И сказать, что это чисто токаевская команда – на данный момент очень сложно. Весь вопрос в том, что фактор Елбасы играет большую роль во внутренней политике.
– И во внешней тоже. Нынешняя репутация и положение Казахстана в мире – это все же заслуга Первого президента, который изначально сумел выстроить нормальные взаимоотношения с президентами всех бывших постсоветских республик, а затем, используя эти договоренности в качестве плацдарма, стал продвигать Казахстан и на международной арене…
– И не забывайте, что Токаев как глава МИД был в этом деле одним из главных его соратников…
– Безусловно! Но, с учетом этого упомянутого вами МИДовского бэкграунда, что удалось сделать Токаеву за этот год для повышения имиджа страны?
– За год имидж можно только испортить, а радикально его улучшить – очень сложно. Токаев – не испортил. Это главное. Он подтвердил все ранее достигнутые договоренности. Более того, с его подачи началась работа по улучшению взаимоотношений с Узбекистаном и Кыргызстаном, которые периодически портились последнее десятилетие.
А резкое заявление Токаева по евразийской интеграции связано не с самим объединением ЕАЭС, сколько с тем, что деятельность Евразийской экономической комиссии стала вызывать определенные нарекания. ЕЭК в последнее время частенько ведет себя как союзное правительство, забывая, что оно действует на основании того мандата, которое получило от пяти национальных правительств. То есть проблема не в самой интеграции, а в ее стратегиях. И слухи о том, что Казахстан выйдет из этого объединения или перезапустит его в другом формате – это маловероятно… Возвращаясь же к сути вопроса, я скажу так: мы не видели каких-то прорывов, но и не видели провалов.
– Если продолжить сравнивать: Назарбаев пришел к власти, когда развалился СССР, разрушились административно-хозяйственные связи и наступил глубокий экономический кризис. Токаев же пришел к власти в сформировавшей стране, не имеющей территориальных споров и с гораздо лучшей экономической ситуацией, чем в 90-е годы. И, тем не менее, нельзя сказать, что первый год выдался для него легким. Арысь, Кордай, потоп в Мактаральском районе, падение цен на нефть, пандемия… Насколько достойно он справился с этими вызовами?
– Я думаю, что с текущими проблемами, а все перечисленное вами – это текущие проблемы, поскольку ситуация с наводнениями и прорывами дамб уже неоднократно происходила, межнациональные конфликты, аналогичные кордайским событиям, у нас тоже были.
И все ЧП подобного, к сожалению, у нас уже стали нормой. Сказать, что «такого при Елбасы не было» – будет неправильно. Так вот, на мой взгляд, с текущими проблемами президент успешно справляется. Но ему сейчас необходимо, во-первых, закручивание гаек в аппарате и ужесточение контроля за принимаемыми решениями и их реализацией.
А нашу подоборзевшую элиту надо прижать к ногтю. Это просто закон выживаемости власти. Если наши феодалы не будут считаться с мнением центра, то в итоге с этим мнением перестанут считаться все. А это прямой путь к развалу государства. А, во-вторых, ему надо определиться с теми, кто будет ему помогать вырабатывать экономическую политику. И в слово «экономическую» я вкладываю широкий смысл – и образование, и науку, и промышленность, и сельское хозяйство. Все эти сферы нуждаются в определенном векторе развития. Нужен четкий мониторинг всего того, что у нас есть.
Нужны эффективные инструменты контроля. И президенту нужно выработать некий курс по отношению к этим вопросам. Он получил готовую страну, с состоявшимися независимостью и экономикой, с работающим госаппаратом, но старый задел, на котором много держалось, уже заканчивается. Нужно думать о будущем.
Правила комментирования
comments powered by Disqus