Туркменский народ является законным владельцем природных ресурсов Туркменистана и имеет право знать, как используются деньги от их продажи.
Интервью с Томом Майном — исследователем международной неправительственной организации «Global Witness».
— Как вы можете охарактеризовать ситуацию в Туркменистане в течении последних лет? Что стало лучше, что хуже?
— Деятельность Global Witness главным образом направленна на то, чтобы исследовать ситуацию в отношении прозрачности государственной системы и коррупции. По информации американского «WikiLeaks», в Туркменистане процветает коррупция: «Взяточничество распространено на всех уровнях в правительстве Туркменистана, и в той степени, что общественность считает нормой давать взятки в процессе любого взаимодействия с государственными структурами». Источники предполагают, что здесь ситуация ухудшается. Это может быть потому, чтоБердымухамедов имеет меньше контроля над своими подчиненными, чем его предшественник Ниязов. С Ниязовым, чиновники твердо «держались в узде» за счет поддержания состояния страха. С Бердымухамедовым страх, кажется, стал меньше, и поэтому люди чувствуют себя более свободными и способными принимать собственные решения и работают в своих личных интересах. Из-за этого коррупция и взяточничество в чиновничьей среде процветает на всем пути сверху донизу.
Что касается управления нефтегазовыми доходами — опять же, все так же, как и раньше, если не хуже. По сути, ситуация не изменилась. Можно отметить тот факт, что некоторые из внебюджетных фондов открытые во время правления Ниязова, были закрыты, а средства переведены на государственный бюджет. Это, несомненно, улучшение. Но на самом деле большинство нефтегазовых доходов Туркменистана все еще перечисляются на счет резервного валютного фонда (РВФ), который является внебюджетным. О каких суммах мы говорим? Когда Global Witness опубликовала в 2006 году свой отчет «Это газ!», мы ссылались на данные Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР), по оценкам которого, «объем валютных резервов Туркменистана на 2004 год составляет 2,6 млрд долларов США, большинство этих средств, как известно, накапливается в резервном валютном фонде».
Но это было тогда, когда Туркменистан продавал газ по относительно низкой цене. С тех пор Туркменистан увеличил как объемы продаж газа, так и цены на него. Поэтому предварительная оценка валютных резервов Туркменистана на 2009 год, по данным ЕБРР, составляет 18,9 млрд долларов США. Это огромный рост.
Учитывая такое увеличение туркменских валютных резервов и опираясь на предположения наблюдателей о том, что значительная часть этих запасов находится в РВФ, а не под контролем Центрального банка, мы считаем, что РВФ может быть еще более непрозрачным хранилищем нефтегазового богатства Туркменистана, чем это было при президенте Ниязове.
— Насколько продвинулась Ваша организация в своем расследовании о местонахождении так называемых «денег Ниязова» или денег от продажи туркменских энергоресурсов?
— Это достаточно обширный вопрос. Во-первых, согласно существующему правилу тайны банковских вкладов, мы не смогли узнать что и как собственно было с этими деньгами. Если вы помните, Дойче Банк — который обслуживает туркменские государственные счета, написал нашей организации несколько лет тому назад только то, что у них нет персонального счета Ниязова. Но они так и не ответили на вопрос о том, есть ли у них счета, зарегистрированные на кого-то из членов семьи Ниязова или высокопоставленных туркменских чиновников. Но если даже деньги от продажи туркменских энергоресурсов и содержались там на персональных счетах «семьи», то они уже давно исчезли в неизвестном направлении.
То, на чем сфокусировано наше внимание сейчас, это вопрос относительно государственных фондов и кто имеет контроль над ними. Как я уже говорил, пока нет никаких подтверждений тому, что ситуация как-то изменилась со времен правления Ниязова: над такими счетами ведется президентский контроль.
— Каково состоянии туркменского бюджета сейчас, при Бердымухамедове? Известны ли его схемы?
— Бердымухамедов сохранил традиции Ниязова. Доступной является только информация о текущем государственном бюджете. РВФ –отдельная структура и может практически считаться государственной тайной. Но ясно одно: большая часть денег от продажи энергоресурсов не доходит до государственного бюджета.Мы знаем, что доходы от продажи нефти и газа Туркменистана делятся на два потока. Первый идет на счет РВФ, а второй поток конвертируется в местную валюту–манат и отправляется либо в бюджет, либо в созданный в 2008 году Бердымухамедовым новый внебюджетный — Стабилизационный фонд. Таким образом, доходы от продажи углеводородов переводятся в манатные потоки.
Поэтому Стабилизационный фонд представляет собой еще одну финансовую «черную дыру», как и РВФ. Global Witness не имеет доказательств того, что над этим фондом есть какой-либо независимый надзор. ЕБРР в 2010 году заявил, что «конкретные инвестиционные правила и руководящие принципы для туркменского Стабилизационного фонда не были обнародованы, неизвестно об общей сумме валютных поступлений, которые проходят через этот Стабилизационный фонд, в отличие от других валютных резервов холдингов». МВФ говорит, что использование средств Стабилизационного фонда для внебюджетных проектов «должно быть прекращено».
В связи с нехваткой информации об этом фонде трудно понять, почему в 2008 году ЕБРР заявил, что «создание Стабилизационного фонда приведет к более прозрачному использованию доходов от продажи природных ресурсов и распределению поступлений для будущих поколений». Однако, произошло обратное.
— Есть официальная информация о том, что в текущем году Туркменистан готов потратить на строительство различных объектов 28 миллиардов долларов США. Как вы считаете, откуда у страны такие суммы на стройки, если учитывать тот факт, что продажа газа идет не лучшим образом?
— Много денег тратится на строительные проекты. Взять, к примеру, Авазу: это, пожалуй, самый непродуманный план из всех. Хотя у нас нет собственной оценки того, сколько денег расходуется в Туркменистане на строительство, но очевидно, что это миллиарды долларов. Безусловно, деньги от продажи нефти и газа вкладываются в строительные объекты. По прогнозам экспертов, в 2013 году Туркменистан должен заработать на продаже углеводородов около 20 млрд долларов США.
Но как и многое в Туркменистане, ситуация со строительством и расходами остается неясной. Откуда приходят деньги — из Стабилизационного фонда, РВФ или из другого источника? Какие из этих проектов были оценены, согласно реальным расходам на их строительство? Каково экономическое обоснование для создания большинства из этих зданий? Какие из проектов, осуществляемые определенными компаниями, были выиграны на открытом и конкурентном тендере?
Правила комментирования
comments powered by Disqus