«Обострение геополитической ситуации во многих точках Евразии, а также конъюнктура мировых цен на энергоресурсы вынуждают Туркменистан активизировать свои геополитические инициативы. Последние полгода характеризуются стремлением Ашхабада тщательно проработать все возможные направления своей внешнеполитической активности и вообще быть in optima forma в неблагоприятных геополитических условиях».
Кандидат экономических наук Калнур Ормушев поделился со StanRadar.com своим видением внешнеполитической стратегии Туркменистана. С любезного разрешения эксперта редакция публикует текст полностью.
Одно из таких направлений, всегда чрезвычайно важное для любой постсоветской страны, – российское.
И для Ашхабада, и для Москвы критически важно не потерять контакт друг с другом, к чему в последнее время подталкивал геополитический контекст. Но обе стороны, скорее всего, предпочтут худой компромисс скрытому противостоянию. Воля руководства двух государств в этом направлении проявляется отчетливо. Впрочем, и трудностей на этом пути достаточно много.
Возросшая геополитическая и военная активность России в Каспийском море, трения во взаимоотношениях Ашхабада с «Газпромом», проблемы бипатридов в Туркменистане – это лишь неполный перечень актуальных противоречий между двумя странами. На это накладывается общая обеспокоенность угрозой экспорта афганской нестабильности через туркменскую границу.
Встревоженный такими обстоятельствами Ашхабад закономерно активизировал свою внешнюю политику, демонстративно подчеркивая ее разновекторность.
Например, после инцидента со сбитым на территории Сирии российским Су-24 Ашхабад провел переговоры с Турцией. Формально в их повестке были вопросы поставок газа, новых инвестиций, а также расширение взаимодействия Туркменистана с ТюркПА и Советом сотрудничества тюркоязычных стран. Однако реальным интересом Турции в данном случае была демонстрация (прежде всего, Москве) своих возможностей влияния на Туркменистан с целью отдалить его вероятный консенсус с Россией.
Президенты Турции Реджеп Эрдоган и Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов
Понятно, что без согласия России и Ирана Ашхабад не сможет поставлять углеводороды в Турцию. И демонстративность переговоров свидетельствует о том, что Турция гнет свою линию, которая не очень-то выгодна Ашхабаду. Все разговоры об инвестициях также, в конечном счете, представляют собой не что иное, как лоббирование интересов турецкого строительного бизнеса, который по качеству итогового продукта далеко не в мировых лидерах.
Для Турции очень важно показать себя влиятельным игроком в Евразии на фоне усиливающегося влияния России в Сирии. Ничего хорошего для герметичного режима Туркменистана такая демонстративность не обещает. Это отчетливо понимают в Ашхабаде. Не случайно власти Туркменистана приняли «правила игры» и не рассчитывают ни на какие серьезные бонусы от Анкары. Пока обе стороны устраивает формат «фасадной» дипломатии, когда политики синхронно кивают головами друг другу, но ничего не делают.
Показательными выглядят и контакты Туркменистана с Вашингтоном осенью 2015 г., когда обсуждались, в частности, и вопросы безопасности. Такой шаг Ашхабад рассматривает как один из веских противовесов предложениям России об углублении сотрудничества в секторе безопасности. Напомним, что в ходе визита в Ашхабад российский министр иностранных дел Сергей Лавров недвусмысленно отметил, что Москва готова отказаться от давления на Туркменистан¸ если Ашхабад примет военную помощь от России. Реализация такого предложения, безусловно, грозит дискомфортом для правящей элиты Турменистана, что лишний раз стимулирует Ашхабад к поиску новых геополитических партнеров.
С этой точки зрения вполне логична фасадная либерализация мраморно-авторитарного политического режима, имеющая очевидной целью снизить институциональные препятствия для взаимодействия Туркменистана с Евросоюзом и США. Введенная несколько лет назад двухпартийность в парламенте, разрешение в 2015 г. проводить митинги, попытки властей решить отдельные гуманитарные вопросы, связанные с некоторыми инакомыслящими, тому отчетливое свидетельство.
Госсекретарь США Джон Керри и президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов
И, наконец, сюда же относятся стремление Ашхабада улучшить условия взаимодействия с Ираном и, особенно, Китаем. Приоритетом тут является энергетический сектор, репутация туркменистанского режима ни Тегеран, ни Пекин не волнует, что Ашхабад вполне устраивает. Впрочем, представляется, что на нынешнем этапе Китай удовлетворен текущим уровнем взаимодействия с Туркменистаном и займет выжидательную позицию.
В этой конфигурации фактор России для Туркменистана является инвариантным. Гурбангулы Бердымухамедов дает понять, что в сотрудничестве с Россией, несмотря на репутационные и финансовые издержки конфликта с «Газпромом» (который в начале января 2016 г. полностью прекратил покупку газа у Туркменистана), компромиссный вариант возможен. Для этого Туркменистан инициирует строительство вместе с Россией и Казахстаном прикаспийского трубопровода, который на руку России и Ирану (обе страны твердо выступают против строительства транскаспийского трубопровода).
Москва по-прежнему настаивает на важности проблем туркменистанских бипатридов. В посткрымский период российские элиты не могут себе позволить нечто подобное сделке «газ – люди». Однако Ашхабад в этом вопросе не хочет уступать. В итоге придумано соломоново решение: проблема спускается на уровень парламентов двух стран, а там благополучно вязнет в законодательно-бюрократических проволочках.
В то же время Россия четко дает понять, что не позволит Туркменистану играть в самостоятельную энергетическую дипломатию на западном направлении. Москва хочет прочно втянуть Туркменистан в свои энергетические планы, но Ашхабад если и готов с этим мириться, то лишь отчасти. Усугубляет ситуацию финансовые проблемы Туркменистана. Китай забирает газ в счет погашения долгов за строительство трубопроводов, а Иран берет углеводороды по бартеру, вынуждая Ашхабад брать определенную линейку товаров.
Президенты Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов и России Владимир Путин
В таких условиях идет подготовка к официальному визиту президента России Владимира Путина в Ашхабад. Эти условия не вовсе не исключают, а скорее обуславливают шансы этого визита стать если не прорывным, то результативным. Установление на кратко- и среднесрочную перспективу режима позитивного взаимодействия обе стороны оправданно смогут рассматривать как тактический геополитический успех.
Ведь Ашхабад, по моему убеждению, хочет стать для Москвы тем, чем для нее является Узбекистан. Президент этой республики Ислам Каримов проводит независимую политику, порой критикует российские внешнеполитические шаги, но на торговых и экономических контактах это практически не сказывается. Москву такой формат тоже устроит. По крайней мере, пока.
Правила комментирования
comments powered by Disqus